Вечером Катерина получила премию.

Снег был крупный, тяжелый и рассыпался на лету. На столбе возле магазина горела круглая лампочка. Казалось, что снежинки не падают, а вьются вокруг лампочки.

В магазине Катерина купила стиральный порошок, фитиль для керосинки, тяжелую банку белил. Продавщица Нюра вынула из-под прилавка коробку патронов с крупной дробью. Она сказала, что две такие коробки она оставила своему мужу, а это последняя. Нюра подсчитала за порошок, фитили, белила и за патроны. Катерина заплатила.

Тихо поднявшись по длинному заснеженному крыльцу, она вошла в комнату. В комнате было темно. Окна изнутри слегка одело изморозью. От порога в большом зеркале Катерина сквозь сумерки увидела себя. На платке лежал круглый слой снега, снег светился на воротнике, на бровях. Лицо разобрать было трудно. Из зеркала на нее смотрел человек в мягкой шапке, тулупе и с густыми белыми бровями.

За окном стояли синие сумерки, но видно было, как падает густой мягкий снег. Тропинку засыпало. Виднелись только ее следы. Следы терялись в темноте. Их быстро закрывало снегом.

Снег ровно падал на стекла, разваливался и скользил.

Катерина положила покупки на стол и вспомнила, что забыла в конторе хлеб и книжку. Она направилась было к двери, но вернулась. Не зажигая свет, она села на табуретку возле окна и тихо заплакала.

Под окнами магазина обтаивала снежная баба. Кто-то натянул ей на голову старую клетчатую кепку, и теперь баба не давала покоя собакам. Собаки собирались вокруг и лаяли.

Галина Серафимовна стояла у окна и, глядя на улицу, старалась понять — сердятся собаки или просто дурачатся. Ей хотелось взять с прилавка игрушечную морковку и два новогодних шара, выйти к бабе да вставить ей глаза и нос. Но заниматься всем этим среди дня возле магазина было неудобно.

Галина Серафимовна подошла к печке, подбросила дров и села возле огня. В печке шумел огонь и раскачивал приоткрытую дверцу. На стенах и потолке стояли отсветы солнечного весеннего снега, и красочные переплеты книг как бы светились изнутри.

Вскоре в магазин вошли два молодых парня. Одеты они были в полупальто, валенки и ушанки. Они держали себя с той забавной важностью, которой отличаются студенты и солдаты, приехавшие на побывку.

Один из них равнодушно окинул полки и негромко сказал:

— Вряд ли тут чего есть.

— Пока шофер заправляется, все равно делать нечего, — сказал другой. — А вообще не скажи, вот в таких-то захолустных магазинах как раз и попадаются хорошие книги.

Они пошли вдоль полок, и у Галины Серафимовны торопливо забилось сердце: ей захотелось, чтобы ребят непременно что-нибудь заинтересовало. Только почему они не заметили, что в ее магазине устроен открытый доступ к книгам, как это теперь принято в городах.

Ребята брали книги с полок, просматривали их и неизменно ставили на место. Потом второй подошел к Галине Серафимовне и спросил:

— Нет ли у вас «Японской поэзии»?

Галина Серафимовна растерялась.

— Знаете, такой красный томик. Там еще очень короткие стихи.

— Толстый? — спросила Галина Серафимовна.

— Ну, страниц так пятьсот.

— Постойте, подумаю, — попросила Галина Серафимовна. — У нас этот сборник был. Но все разобрали. Может, осталось где. Зайдите после обеда.

— Пожалуйста, посмотрите. Вы сделаете нам большое одолжение, — обрадовался парень. — Если машина задержится, мы зайдем.

В обед, придя домой, Галина Серафимовна прямо с порога направилась к этажерке. Она быстро нашла коренастый томик в богатом красном переплете. Эту книжку привезла в каникулы ее дочь Клава, да так и забыла. Галина Серафимовна сунула томик в карман пальто, не раздеваясь, похватала холодца, запила квасом и поспешила в магазин.

Возле снежной бабы все толпились собаки. Они лаяли, глядя на кепку. Кепка намокла, и с козырька ее стекали светящиеся чистые капли.

Галина Серафимовна отперла магазин, села возле печки на табуретку и стала ждать. Никто не приходил. От близкого огня и ослепительного света полдня ласково закружилась голова. Потянуло ко сну. Галина Серафимовна наугад раскрыла томик и прочитала:

Галина Серафимовна закрыла книжку и вспомнила, как в молодости ходила по ягоды за Ветлугу, и заблудилась, и весь день с легким сердцем бродила по лесам. Ночевала она в бору на теплой жесткой траве и все боялась сквозь сон, что придет медведь.