Илья подхватил мою сумку, взял меня под руку, и мы пошли в дом.

А здесь кипела суета. Дарья и Маша бегали с кухни в трапезную, накрывали стол. Мы чинно уселись на стулья.

– Долго мучить не стану, еще будет время наговориться. Где пропадал? Хоть весточку бы прислал.

– В плену у шведов. Оттуда весточку не пошлешь. Как стали пленных менять, так я и вернулся.

Дарья, услышав мои слова, замерла.

– Иди, иди, видишь – оголодал парень в плену.

Дарья убежала за новым блюдом.

– Убивалась по тебе. Как ночью уехал – ни весточки: где ты, что с тобой? Убили тебя или кралю себе какую нашел? Так вещи твои остались в комнате. Говорю ей – не таков Юрий человек, чтобы исчезнуть, не попрощавшись, стало быть – беда приключилась. Я бы на выручку примчался, только где тебя искать?

– Вот он я – чего меня искать; кормите, третий день не евши.

– Эй, девчата, герой с голоду помирает. Неуж побыстрее нельзя?

– Сейчас, скоро уже.

– Дарья, сама накрой, Маша пусть баньку затопит.

Я вымыл руки и лицо, вернулся к столу. Быстро девчата организовали угощение: курица вареная, лапша, пироги с рыбой, каша пшенная с маслом и яблоками, квас, пиво и вино на выбор.

Я понемногу стал есть, памятуя, что после воздержания много есть за один присест опасно. Пил пиво, опасаясь от вина захмелеть с голодухи. Даже после кружки пива в голове зашумело. Почувствовав сытость, я откинулся на спинку стула.

– Спасибо, Илья и девочки. Глазами бы все съел, ан нельзя сразу. После баньки продолжим.

– Ну пока банька топится, расскажи.

Я начал с момента, когда за мной домой приехал ратник. И далее подробно – о засаде на дороге и гибели ратника, о пленении, о работе у шведов в обозе, о чудесном избавлении из плена. О притопленных в ручье ценностях умолчал. Почему – и сам не знаю, просто поостерегся до поры. Правда, о лодке упомянул, сказав, что шел вдоль берега реки и наткнулся на нее случайно.

А потом я пошел в баню.

Скинул в предбаннике грязную одежду, шагнул в баню. Было сумрачно, влажно и тепло. По телу побежали струйки грязи. Я взял ковшик, плеснул на камни. Жахнуло жаром, обдало паром. Хорошо-о-о!..

Открылась дверь, и вошла Маша – в одной сорочке.

– Илья послал помочь. Ложись.

Я улегся на лавку, Маша окатила меня из ковшика, полила ладошкой из бадейки со щелоком и принялась тереть мочалкой. Было ощущение, что вместе с грязью с меня снимают старую кожу. Маша окатила меня теплой водой, смывая остатки грязи.

– Переворачивайся.

Я послушно перевернулся. Процедура повторилась. Снова окатила меня водой. Вышла в предбанник, вернулась с ковшиком кваса и плеснула на камни. Зашипел квас, полыхнуло жаром – так, что чуть не затрещали волосы. Маша взяла березовый веничек, поводила над телом, начала легонько похлопывать им по телу. Поры на коже открылись, я весь покрылся потом. Перевернула меня снова и вновь прошлась веничком. Веничек хорош – мягкий, раскидистый, духовитый. Запах березы смешивался с хлебным запахом кваса, и дух в бане стоял – словами не передать.

Маша окатила меня горячей водой так, что от неожиданности я чуть не заорал.

– Все, барин, чистый.

Маша рукой взялась за мои чресла, приподняла прилипшую к телу рубаху и уселась на меня. М-м-м! Я лежал неподвижно, Маша двигалась сама. Взорвался я быстро, к немалому Машиному неудовольствию.

Встал, ополоснулся водой.

Мы вышли в предбанник. Грязную одежду Маша унесла ранее, на лавке лежала чистая одежда – не моя, Ильи. Я обтерся, надел чистое. Чувствовал я себя как младенец. Немного же человеку для счастья надо. Поел, помылся, побыл с женщиной, теперь бы поспать.

Однако поспать не получилось. За столом меня уже ждали. Началась неспешная беседа – как там, у шведов, какие порядки?

Наконец пришел черед чая. Маша внесла самовар, сахарная голова и сушки уже стояли на столе. Ну какой же русский ограничится одной чашкой? Мы откалывали щипчиками от сахарной головы по кусочку и пили чай, что называется, «вприкуску». Треск за столом от хруста сахара и баранок да сушек на зубах стоял изрядный – как будто сухие макароны ломали. Мне стало смешно.

– Вот, Юра уже заулыбался – отошел, значит. Ну, теперь герою и отдохнуть пора. Постель уж давно готова.

Я поднялся в свою комнату, сбросил войлочные чуни, что дали мне после бани, и рухнул в постель. Отрубился сразу. И снились мне ласковые женские руки и сладостные поцелуи на губах.

Стоп, да это же не сон… Я наяву ощутил, как женские руки гладят мою кожу, волосы. Я протянул руку и ощутил теплое женское бедро под тонкой сорочкой.

Ну Машка, чертовка, ну проказница! Не взяла свое в бане, так решила продолжить… Хоть бы выспаться дала, шалунья.

Я притянул женщину к себе, впился своими губами в ее дрожащие губы, провел другой рукою по вздымающейся от волнения груди. Да это же не Маша, у той грудь поменьше. «Дарья!» – пронеслось в голове. Я отпрянул. Дарья а это была именно она, обиженно прошептала: