Одной из последних побед Даля в кино стала роль Свиридова в фильме «Незваный друг» режиссера Леонида Марягина. Правда, еще до начала съемок Даль предупреждал: «Меня не утвердят».

Так и случилось. Заведующий актерским отделом «Мосфильма» с ходу стал орать на Олега: «Чего вы пришли? Кто вы такой?! Вы думаете, что вы артист?! Да вас знать никто не знает!.. Вы рвач! Вам только деньги нужны!». Даль молчал, сжимая кулаки, понимая – еще минута, и он врежет этому Адольфу Гуревичу по мордасам.

А вечером открыл дневник и написал: «Какая же сволочь правит нашим искусством. Нет, неверно, искусства остается все меньше, да и править им легче, потому что в нем, внутри, такая жадная и лживая сволочь… Ну что ж, мразь чиновничья, поглядим, что останется от вас, а что от меня». Захлопнул блокнот – и усмехнулся. Вспомнил, как Высоцкий рассказывал ему об этом кинодеятеле: «Хорошего человека Адольфом не назовут».

Когда все трудности были все же преодолены, началась работа.

– Олег являлся на съемочную площадку минута в минуту, – рассказывал Марягин, – такой независимый, подчеркнуто держащий дистанцию, с полем напряженности вокруг себя. Режиссер подходил к актеру, как входят к тигру в клетку. Но тигр не нападал, и постепенно ощущение неуюта исчезло, и возникло немногословное, но пони-мание.

Даль приносил на съемки свои литературные заготовки, фантазировал, когда ему не хватало текста. Для Марягина он был «актером первого дубля и обнаженных нервных окончаний». После съемок сотрудничество хотелось продолжить, и он пригласил Даля преподавать актерское мастерство во ВГИКе, где сам работал. Олег загорелся и с увлечением занялся совершенно новым для себя делом. Со студентами занимался по методике Михаила Чехова, который был его кумиром.

– Вдумайтесь в слова гения сцены, – предлагал он. – «Существует одна тайна, которую, увы, не все актеры знают. Она заключается в том, что публика всегда сознательно или бессознательно, за образом, показываемым артистом, видит того человека, который создает этот образ. И воспринимает прежде всего ч е л о в е к а.

И от того, приняла ли публика или не приняла человека-артиста, зависит контакт между зрителями и артистом. Актер будущего, узнав эту тайну, будет работать и думать не только о полученной роли, но будет развивать себя как человека, потому что человеческое излучение становится решающим в каждой роли на протяжении всей жизни». Вот к чему надо стремиться!

…После успешного показа фильма Олег предложил режиссеру и актеру Анатолию Ромашину заехать в ресторан ВТО на Горького отметить удачу.

– Сегодня пью! – объяснил Даль. – «Зашивка» кончилась.

– А как же ВГИК? – забеспокоился Марягин.

– Переборю себя морально, – Даль плеснул себе пиво в бокал. – А теперь я хочу, чтобы все вспомнили, как я здесь гулял. Виторган! – громко обратился Олег к Эммануилу Виторгану, популярному киноактеру, завсегдатаю ВТО, который сидел за соседним столиком. – Помнишь, как я вышел на улицу через вот то окно?

Виторган, конечно, помнил: такое не забывается. Тем более что этот легендарный путь – на Горького через окно ресторана проложил еще Владимир Высоцкий. И даже в песне увековечил:

Ну и так далее.

Даль допил свое пиво и больше уже ни к чему не прикасался, молчал, глядя мимо своих сотрапезников. И вдруг спросил Ромашина:

– Толя, а ты все там же живешь?

Ромашин жил тогда в районе площади Краснопресненская застава, вблизи Ваганьковского кладбища.

– Ну да, – актер удивился. – Куда я денусь…

– Значит, соседями будем. Я скоро туда собираюсь. А пока – в Киев. Съемки…

Лет пятнадцать назад у вашего автора вышла книжка «Владимир Высоцкий: «Ах, сколько ж я не пел…» Это был рассказ о ролях в театре и кино, не сыгранных Владимиром Семеновичем по тем или иным причинам, о его песнях, изъятых из фильмов, и прочих несбывшихся творческих работах. Иными словами, речь шла о Высоцком, которого мы потеряли.

Фильмов и спектаклей, мимо которых Олег Даль, вопреки своим желаниям, как говорится, «пролетал», тоже хватало с лихвой. Своей «коллекцией» Олег Иванович вполне мог бы посоперничать с другом.

Сестра Даля нередко попрекала брата (из самых добрых побуждений, конечно): «Олежка, ну вот, ты опять снялся и опять неудачно… И звания тебе не дают, и премий, потому что ты комсомольских лидеров не играешь… Ну что тебе стоит?.. Ведь наверняка же предлагают…»

Елизавета Алексеевна подтверждала, что у них в туалете сценарии с «вождями комсомольскими и передовиками производства» громоздились огромной башней. Получая, Олег их даже не читал – отправлял по назначению. Далем руководить было напрасно. «Зато, – говорила жена, – после него не осталось ни одного фильма, за который было бы стыдно, ни за один не приходилось краснеть».