Ночь. Рассвет. Завтрак. Продолжение пути.

Резкий рваный ветер. Низкие тёмно-серые облака, из которых — время от времени — моросит противный и приставучий дождик. Впрочем, сразу же после пополудни дождик прекращается, а облака уходят на восток, к Тихому океану. Над головами — бездонное ярко-голубое небо.

Скользкие базальтовые россыпи. Хвойные перелески. Мрачные горные долины, из которых выползают лохматые космы бело-серого тумана. Реки и ручьи с холодной водой, пересечённые вброд…

В семнадцать двадцать путники выходят на водораздел, за которым простирается тёмно-бежевая равнина, упирающаяся в плотную и высокую сочно-зелёную «стену».

— За равниной — заливной камчатский луг? — предполагает Олег.

— Это точно, однако, луг. Пойма речки Белочки, притока реки Безымянной. А за поймой — топкое-топкое болото, которое мы и обойдём. Краешком луга, однако.

— Ой! — звонко хлопает ладонью по бритому затылку Даша. — Слепень укусил. Здоровущий. Больно-то как…. Ещё парочка, жужжа, кружит надо мной.

— Кружит, однако, — подтверждает Костька. — Только не парочка, а гораздо больше. И не только слепни. Но, однако, ещё и оводы. И комары. И камчатский гнус…. Любят все кровососущие насекомые заливные пойменные луга, однако. И даже обожают. Там тепло и влажно. Живёт их в лугах — и не сосчитать. И все очень-очень злые и, однако, голодные.

— А как же мы, дедуля? Накомарников-то нет…. Может, не будем заходить на этот луг, а? Вообще? Не хочется мне, честно говоря, чтобы всё лицо распухло.

— Не распухнет, внуча, однако. Есть один способ старинный. Ительменский.

Шаман достаёт из своей котомки пол-литровую стеклянную бутылку из-под водки, наполненную какой-то мутной желтоватой жидкостью, и отвинчивает пробку.

— Фу-у-у, — обхватывает нос ладонь девушка. — Рыбой подгнившей воняет. Очень противно.

— Ага, воняет, однако. Слепням и гнусу этот запах тоже не по нраву…. Подставляй, внуча, ладошку. Капну немного…. А теперь, однако, натирай шею, голову и мордашку. Не сомневайся. Активней втирай, однако. И на одежду можешь чуток побрызгать…. Твоя очередь, Красава. Ладонь, однако, подставляй — ковшиком. Не пожалеешь.

— Как скажешь, Ворон…. Уже мажусь. Воняет, конечно же…. Кстати, а что это за чёрные и тёмно-тёмно-бурые пятна слегка подрагивают возле травяной стены?

— Мишки косолапые, однако, понятное дело. Всякие сладкие корни выкапывают из земли и кушают.

— Ры-ы-ы, — подтверждает Найда, мол: — «Они, морды клыкастые. Восемь штук. В ряд выстроились, словно студенты кулинарного техникума, пропалывающие от сорняков грядки с кормовым турнепсом. Наблюдала как-то под Ключами…. Не нравится мне, честно говоря, такое экзотическое соседство. Ну, ни капельки…».

— И мне не нравится, — соглашается с собакой понятливая Даша. — Опять, дедуля, будешь бить в старенький бубен, и распевать гортанные шаманские песни?

— Нет, не буду, однако.

— Почему?

— Мишки-то, однако, почти все чёрные, — поясняет Костька. — Значит, «луговые». То есть, обитающие рядом с заливными лугами. У них сейчас сезон, однако, веге…э-э-э…

— Вегетарианский?

— Ага, он самый, однако. Когда «луговые» медведи августовские коренья потребляют, то ничего другое их, однако, не интересует. Потом начнётся нерест лососевых. Объявят, однако, рыбный месячник. Поздняя осень перед залеганием в берлоги — новый рацион: переспелые ягоды, падаль и червивые грибы-переростки…. Тот мишка, который задрал молодого северного оленя в лощине? А он «мясным» был, однако. И, скорее всего, светло-палевым — по окрасу…. Всё, беглецы. Шагаем. И не обращаем, однако, на медведей никакого внимания. Короче говоря, игно…м-м-м…

— Игнорируем?

— Ага, однако…

Они осторожно спускаются по крутому склону, оставляя чёрно-бурые пятна в стороне, примерно в трёхстах пятидесяти метрах.

— Рядом с мишками-то трава очень высокая, однако. Выше трёх метров, — сообщает Костька. — А мы краешком луга пройдём. Там оно всё, однако, гораздо пониже будет…

Комаров, мошкары, оводов, слепней и гнуса становится — с каждым пройденным шагом — всё больше и больше. Так и вьются-кружат над головами путников. И жужжат, жужжат, жужжат. Бесконечное такое жужжание: громкое, однообразное и ужасно-монотонное. Не для людей с нарушенной психикой, короче говоря…. Но ительменский «антикомариный спрей» работает исправно, насекомые практически не кусаются: коротко тыкаются в физиономии и тут же отлетают. Многими-многими сотнями — почти одновременно — тыкаются и отлетают…

— Достали уже, заразы неуёмные! — не выдерживает Дарья. — Так и лезут, сволочи гадкие, в глаза и нос. А теперь, тьфу-тьфу, и в рот…. Дедуля, давай прибавим ходу? Ну, пожалуйста…

Вот и луг.

— Пересекаем, однако, — командует Костька. — За мной.

— Гав, — негромко дублирует Найда.

— Здесь трава не очень высокая? — ворчит Олег. — Ха-ха-ха. Юмор такой, наверное. Чисто шаманский и ительменский, не иначе…. Густое полевое разнотравье на уровне двух метров. Ни фига не видно, что там впереди. Совершенно ничего и даже меньше…. И как, интересно, Ворон и Найда, идущие впереди, здесь ориентируются? Аборигены, одно слово…. Какие-то мелкие крикливые пичуги, охотясь за насекомыми, назойливо кружат над головами…. Какие, Дашут? Ты же у нас крутой специалист по камчатской флоре и фауне.