Азарий прожевал кусочек сыра, взглянул на часы.

— Сколько будет стоить такси отсюда до гостиницы? Ты можешь позвонить и заказать?

Договорились, что вечером Игорь встретится с ним и другими гостями в отеле, откуда они поедут в театр. Эта перспектива не слишком-то улыбалась Игорю, и Азарий Маркович в этот раз показался еще неприятнее, чем прежде, но Меликян убедил его, что Слезник располагает важной информацией, и эти сведения необходимо добыть.

— Старая лиса, ищет лаз в курятник. И ты будь хитрее, найди общий язык, попробуй из него побольше вытянуть. Нос задирать любой умеет, а ты учись быть человеком компромисса. Главное, не воображай, что всем так нужен твой драгоценный зад, есть и другие ценности.

Игорь не спорил с ним, хотя и понимал, что вряд ли сможет найти общий язык с Азарием, который почти не скрывал своих намерений. Ему пришло в голову, что это по просьбе Слезника Меликян заставил его сдать анализы на ВИЧ сразу по приезде на Сицилию.

Но все же он решил пойти в театр и даже подготовился к вечерней встрече, чтобы чувствовать себя увереннее, — нашел среди еще не разобранных вещей пошитый на заказ в Милане черный костюм, подходящий галстук, туфли. Ему всегда казалось, что в пиджаке он выглядит, как офисный менеджер, но Меликян одобрил его внешний вид, вызвал такси и даже пытался торговаться с водителем при помощи двух-трех недавно заученных итальянских фраз.

Азарий Маркович остановился в дорогом отеле на главной улице города. Он ждал Игоря в фойе, утопая в мягком кресле, сжимая в холеных пальцах крохотную чашку. Одет он был еще наряднее, чем днем. Шелковый шейный платок украшала булавка с бутылочно-зеленым камнем, на мизинце поблескивал старинный перстень. Окинув Игоря придирчивым взглядом, он указал место напротив.

— Все еще не понимаю, зачем ты обезобразил себя этой стрижкой. Ну, не суть важно. Удачный костюм, у Миши, конечно, был вкус. Мне скорее нравится Палермо, и отель достаточно приличный. Жаль, что поводом для нашей встречи стало неприятное событие… Впрочем, не обязательно все время упоминать об этом, будем тактичны в отношении моих друзей. Это очень образованные люди, представители американской элиты, из Чикаго. Тебе будет полезно с ними познакомиться, хотя бы в целях воспитания культуры.

— Вы говорили про письмо Майкла, — напомнил Игорь.

— Да, действительно. — Слезник уставился на него немигающими глазами. — Все это наверху, в номере. Сейчас у нас нет времени подниматься. Но после ужина мы сможем вернуться сюда.

— Там что-то важное?

— Мне кажется, важна любая память о человеке, который фактически заменил тебе отца. Или я не прав?

«Почему-то всех, кто заменяет мне отца, больше всего интересует та штука, которой делаются дети», — сказал бы на месте Игоря Бяшка, но Азарий Маркович вряд ли был способен оценить такое чувство юмора. Отставив пустую чашку, Слезник взглянул на свои золотые, отделанные эмалью, часы.

— Странно, где Джудит? Я не намерен опаздывать.

Но Джудит в вечернем платье уже выходила из лифта.

Это была коренастая, толстая американка с мужской стрижкой и грубым голосом. Всегда непосредственная, она не сдерживала эмоций — внезапно заливалась оглушительным смехом или вдруг покрывалась багровыми пятнами от обиды, часто без всякого повода. При виде Игоря ее лицо вспыхнуло краской смущения. В такси она что-то пробормотала на ухо Азарию.

— Джудит говорит, ты очень возмужал, — заявил тот, повышая голос. — Конечно, ты уже не тинейджер. Кажется, тебе уже двадцать три года?

Игорь не стал отвечать. В ноябре, еще в Буэнос-Айресе, Азарий и Джудит были на вечернике по случаю его дня рождения, и оба прекрасно знали, сколько ему лет. Он тоже знал, что Азарию за пятьдесят, а Джудит сорок восемь, что больше года она провела в психиатрической клинике после несчастливого романа с танцовщицей из варьете, а Слезник несколько лет жил с молодым студентом-медиком, пока тот учился на дантиста, и даже после его женитьбы поддерживал с ним дружескую связь.

— Нет, ему двадцать лет, но он выглядит старше, — сказала Джудит, прикрывая меховой горжеткой свой некрасивый улыбающийся рот.

— Да, гораздо старше, — согласился Азарий. — Но по-прежнему моложе нас с тобой.

В холле театра их ожидали супруги Леон и Валери, ровесники Азария, сухопарые и загорелые американцы. Валери придерживала у шеи норковое манто, сверкая большим, с полногтя, бриллиантом. Они пожали Игорю руку, выразили соболезнования. Майкла они помнили как прекрасного человека и тонкого ценителя прекрасного. Джудит, когда-то изучавшая русский язык, переводила их слова.

В фойе первого яруса, у входа в ложи, гостей встречали Чистяковы. Увидев Игоря, Оксана Вениаминовна помрачнела, но справилась с собой и даже вполне любезно обратилась к нему после того, как дружески обнялась, соприкасаясь щеками, с Валери, Леоном и Азарием. Лида, видимо, не посвященная в подробности истории с Виталиком, была приветлива, как и раньше.

— Мы все так расстроились из-за милого дяди Майкла, — вздохнула она. — Потом эти полицейские допросы, жуть! Представляю, как оно тебе. Но жизнь продолжается, точно? Тебя Азарий Маркович привез?

— Нет, я сам, — ответил Игорь, хотя это было неправдой.

Он чувствовал унизительную скованность из-за того, что и Чистяковы, и американские старики, и другие гости, которых сейчас знакомили друг с другом, считают, что он уже стал любовником Азария. Это подтвердил и полноватый мужчина во фраке, с кудрями до плеч, который долго тряс руку Игоря, а потом сказал: