КТО ОСУЩЕСТВЛЯЛ основные функции, скажем, в «Общине»?

1. Стратегия «Общины» вырабатывалась прежде всего А. Исаевым (более радикальная тенденция) и мной (более умеренная). Периодически в этой работе участвовали В. Гурболиков, В. Губарев, А. Василивецкий. Стратеги консультировались с остальными членами группы.

2. Арбитраж был принципиально коллективным. «Общинники», как и большинство других неформальных групп, не признавали наличия у них единоличного лидера и тем более руководителя. В то же время к формально-демократической процедуре голосования прибегали крайне редко, стремясь к консенсусу основных позиций, представленных в лидерской группе. Арбитраж обычно осуществлялся в группе А. Исаев, А. Шубин, В. Гурболиков, В. Губарев. Если в этом кругу согласие не достигалось, то противоречие выносилось на собрание группы в целом, что после обсуждения все же приводило к консенсусу либо вызывало временный раскол.

3. Наиболее последовательно и долгосрочно оппозиционную нишу занимал Петр Рябов, которого в «Общине» называли «моральным дээсовцем» за крайний радикализм и склонность к анархо-индивидуализму. П. Рябов также вел работу по организации лектория и Союза учащейся молодежи – стык ниши орговиков и пропаганды. Проект союза вырос во «внешнюю» организацию, контролируемую «общинниками» через лидеров П. Рябова и Марию Ворожейкину (сестру Т. Ворожейкиной, причастной еще к делу «молодых социалистов» 1982 года). Сначала союз был чем-то вроде группы «Самоуправление», но затем в ходе кампании за отмену обязательных военных занятий в начале 1989 года создал самостоятельную микросреду, связанную со средой лектория, в организации которого Рябов сменил перегруженного другими делами Шубина. Позднее (уже вне связи с союзом и отошедшей от движения Ворожейкиной) эта среда притягивала молодых радикальных оппонентов лидерской группы и играла важную роль в расколах 1990—1991 годов.

4. Организационная работа велась по нескольким направлениям в «секциях» – издание журнала, внешние связи, лекторий, педагогическая работа, производственное самоуправление, профсоюзные инициативы и так далее. Регулярной работы по распределению кадров не велось – считалось, что люди сами должны найти свое место или создать новое. Фактически менее инициативных «бойцов» пристраивали к работе лидеры или те пропагандисты, которые привлекли их в организацию, а такие кадры уже переходили из группы в группу сами. Большинство секций имело пропагандистские задачи, и их костяк сочетал функции орговиков секции и пропагандистов. Пропагандистские функции в той или иной степени выполняли все члены организации. Основную агитационную функцию нес журнал и его авторы (А. Исаев, А. Шубин, П. Рябов, В. Тупикин (он имел давние журналистские наклонности и наладил также выпуск «Хроники текущих событий»), Л. Наумов, А. Василивецкий, Н. Соболев (художник) и другие). Орговиками журнала были В. Губарев, В. Тупикин, С. Ильин, Н. Соболев и другие. Агитационные задачи выполнялись также ораторами на митингах (А. Исаев, А. Шубин, В. Гурболиков, А. Василивецкий и другие) и участниками внешней политики группы (А. Исаев, А. Шубин, В. Гурболиков, В. Губарев, А. Василивецкий и другие). Как упоминалось выше, ряд «внешних», «дочерних» проектов (сначала «Самоуправление» и «Альянс», затем Союз учащейся молодежи) несли важную пропагандистскую и организационную нагрузку.

Некоторые «внешние» проекты не стали «дочерними», а оставались коалиционными и мало связанными с основной линией «Общины» (например, среди организаторов Партии зеленых было несколько членов, соперничавших между собой и не обсуждавших свою политику в «зеленом движении» в координирующих органах из-за отсутствия интереса к ней у других анархо-синдикалистов).

Новации в организационную работу вносились с двух сторон – уставшие от работы в старых секциях люди либо создавали новую секцию на новом направлении, либо отходили от старой работы и распределялись по другим секциям, перегружая их. В перегруженных нишах усиливались конфликты и хаос. Тогда лидерская группа при поддержке ветеранов перегруженных секций инициировала на собрании перегруппировку кадров, создание новых секций (из которых часть потом тоже не приживалась). В итоге образовалась группа мигрирующих кадров, пополнявшаяся неофитами.

Как видим, функциональные ниши в работе неформальной организации были заполнены полностью (иногда и переполнены), но заполнение это было неустойчивым и подвижным – без монополии и узкой специализации.

ПРИ СОЕДИНЕНИИ неформальных групп в коалицию, которая в перспективе должна была стать работоспособной политической организацией, начиналась ожесточенная борьба за ниши. Команды «Гражданского достоинства» и «Общины» недолго удовлетворялись нишей орговиков Клуба социальных инициатив и быстро стали претендовать также на нишу стратегов (это особенно характерно для «Общины», которую не устраивали взгляды стратегов клуба). Пропагандистские и агитационные задачи разных организаций быстро вошли в конфликт из-за отсутствия авторитетного арбитража, единой группы стратегов и вообще перепроизводства идеологов.

При создании «Московского народного фронта» стратеги «Социадиетической инициативы» увидели выход из этой ситуации в притоке идеологически неискушенных людей, которых можно было выстроить в структуру организационного аппарата, не отягощенную сложными идеологическими размышлениями. Выделение ниши жестко специализированных орговиков (в будущем ставших профессионалами этого дела) могло значительно повысить эффективность работы. Но не с этими стратегами и агитаторами. Аппарат выбрал себе других стратегов и агитаторов, обладавших доступом к СМИ и административному ресурсу – депутатов.

Старые стратеги, оставшиеся без идеологизированных орговиков, оказались за бортом. Им оставалось либо создавать новые группы, которые на фоне развернувшегося массового движения выглядели как секты, либо использовать остатки авторитета в популистском движении, баллотироваться в представительные органы власти, чтобы получить административный ресурс. Но вскоре выяснилось, что этот ресурс имеет смысл только при встраивании в функциональную систему «Демократической России». Ниши стратегов и арбитров в ней были уже заняты, и стратегам-социалистам в этой структуре места не было.

В то же время неформальные группы, которые имели самодовлеющую структуру, основанную на синтезе организационных и идеологических ниш, могли участвовать в популистском разделении труда только в том случае, если взгляды группы совпадали с идеями либеральных стратегов. Поэтому структура популистской «второй партии» и неформалы (особенно социалисты) объективно отторгали друг друга.

Политические неформальные группы сохранили идейную мотивацию работы актива еще на несколько лет. В то же время демократизм неформальной системы приводил к перегрузке лидерской группы, так как лидеры выполняли сразу несколько важных функций. В итоге в 1991 году наступила усталость старого актива, которая наложилась на изменение социальной ситуации. Работа на голом энтузиазме при нерегулярных приработках уже не устраивала большинство участников лидеров неформалов, и они предпочли профессионализировать свою общественную деятельность на новых, более специализированных и иерархических основаниях. Неформальные группы превратились в команды, составившие костяк современного российского гражданского общества. Однако вокруг этого костяка сохранилась среда, в которой сильны старые неформальные организационные принципы.