– Всегда было любопытно, откуда пошел старый русский обычай лакировать все пивом?

– Не знаю, но обычай хороший, - весело ответил Федор.

Сидеть рядом и молчать было уютно, потом он запел.

– На речке, на речке, на том бережочке, мыла Марисинька белые ножки, - Федя дразнил ее, а Маша смеялась.

У него приятный голос, думала Маша.

Он все время плавания постоянно наблюдал за ней, она ему очень нравилась, но была в ней какая-то тайная боль. Федор спросил:

– Маруся, и все-таки, что с тобой произошло.

– Долгая история.

– А нам спешить некуда.

– Только если ты тоже расскажешь. Идет?

– Ладно, я буду первым, - он откинулся назад, потом начал свой рассказ:

– Я любил одну женщину, смешно да?

– Нет.

– Так вот, я любил одну женщину, а она поиграла мной, а потом вышла за другого. За моего друга. Но, видимо ее ожидания не оправдались, и она снова обратила на меня внимание. Я был удостоен чести быть ее наперсником, - он отряхнул брюки, поправил волосы, потом продолжил, - Она жаловалась мне, лила слезы, я был готов сердце вынуть из груди... А она добилась ревности от него, и потом с победой к нему вернулась.

Маша сочувственно хмыкнула.

– Да... А мне осталось только отползти в сторону, и снова зализывать раны. Потом опять она поссорилась со своим... И опять... В общем, так она держала меня на привязи, то подтаскивала поближе, по отбрасывала. В конце концов, мне надоело. И вот, я сбежал. Вырвался на волю. Пусть ищет себе другого, кого она будет терзать.

Федор невесело рассмеялся. Мария 'слушала' его рассказ, его эмоции были искренними, он не врал. Они еще немного помолчали, потом Федор сказал:

– Теперь твоя очередь.

– Ладно.

Она отпила пиво, уселась поудобнее и начала рассказывать. Ей вдруг захотелось рассказать ему все подробно, в конце концов, куда спешить, пива оставалось еще много. И она рассказала, как в институт поступала, как с друзьями познакомилась, а потом влюбилась, а потом ее предали. Как сбежала в первый раз и начинала жить заново, про Бориса Яковлевича, про работу. Услышав про работу, он засмеялся, запрокинув голову:

– Так ты из информационной безопасности?

– Да ну? А где ты работаешь?

Он выпучил страшные глаза и зашептал:

– В своей собственной безопасности... Тшшшш! В одной очень серьезной конторе!

– Вот уж рыбак рыбака...

Они оба расхохотались. Потом Мария снова рассказывала, теперь уже про недавние неприятные встречи и горькие откровения, о том, как снова сбежала. Федор 'слушал' внимательно. Под влиянием момента Мария разоткровенничалась, рассказала, что никого не чувствует, кроме гада Славки.

– Что, совсем-совсем никого и ничего?

– Совсем-совсем.

– Ну-ка давай попробуем.

– Ой, перестань, Федька!

– Ты что, боишься? А Маруся?

– Иди к черту, ничего я не боюсь! Ну, целуй, я все равно ничего не почувствую.

И ведь поцеловал.

Сначала сладким дурманом заволокло, а когда за шею пониже ушка прикусил - словно ураганом снесло все мысли. А потом была безумная ночь.

***

Маша проснулась в его каюте. Федор спал.

Сказать честно, она была в шоке. Как же так. Как она могла. Вот так взять и опять, как течная сучка... Боже мой, Нет!

Нет! Она больше никогда никому не даст такой власти над собой! Надо быстро уходить, пока он не проснулся. Стыд какой... Прямо хоть сходи в ближайшем порту...

Она подскочила, стала судорожно одеваться и собиралась уже тихонько выйти, как он проснулся.

– Маша! Далеко собралась?!
– голос был серьезен.

Она молчала. Федор мгновенно натянул одежду.

– Почему? Скажи, почему ты снова хочешь сбежать?! Маша! Я же не тот твой сопливый урод, который обманывал тебя, а потом предал. Маша?! Почему?

– Ты хочешь знать почему? Хорошо, я скажу.

– Так скажи, потому что я не понимаю!

– Я не могу больше никому дать такую власть над собой, не могу... не хочу, чтобы меня снова предали, - глухо сказала Маша.

– Но ведь ты имеешь такую же власть надо мной! Маша!

– Но я знаю тебя всего несколько дней! Я Славку знала столько лет, и то, ошиблась...

– Не сравнивай меня с этим козлом! Ты ведь меня 'слышишь', так ведь, Маша? Тебя же твой Борис Яковлевич научил, сама говорила? Слышишь мои эмоции?!