Шрифт:
Но она уже ничего не могла с собой поделать, широкая улыбка наползала на ее лицо, на радость довольному мужу.
Вертолет приземлялся, тут на Марию напал мандраж. Конечно, она могла владеть собой в любых ситуациях, но то была работа! А это... Это ее жизнь!
– Федя, я боюсь...
– прошептала она.
– Не бойся, глупая ты баба, я же с тобой, - он покровительственно улыбался, прямо герой боевиков.
Мария фыркнула:
– За глупую ответишь!
Но его уловка подействовала, она почувствовала себя немного уверенней, выходя из вертолета и попадая в объятия Фединой родни. И даже успела прийти в себя, пока шел целовально-обнимальный обряд. Ее и Федю дергали во все стороны, целовали, обнимали и поздравляли, Машка думала:
– А у него хорошая семья.
На посадку зашел и приземлился еще один вертолет, из которого вывалились...
Маша готова была протереть глаза, потому что не могла поверить. Вывалилась тройка ее поклонников и Циля с Нюмой!
Нееет! Это уж слишком! Но сердиться Мария уже не могла, всеобщее радостное настроение захватило ее. Циля проскользнула мимо, хитро подмигнув и бросив на ходу:
– Я тебе потом все объясню.
И побежала обниматься с Фединой бабушкой:
– Рита! Риточка!
– Циля!
Бабульки обняли друг друга и растрогались до слез. А Федя шепнул Маше на ушко:
– Вот кто у нас конспираторы.
К ним подошел один из троих ребят, типа бывших Машиных поклонников, и обратился к Фелору и его жене:
– Мария Владимировна, Федор Михайлович, позвольте извиниться за тот небольшой розыгрыш, который мы с Цецилией Сигизмундовной и Наумом Ицхаковичем устроили на корабле. Они вам все расскажут.
Он взглянул на Цецилию Сигизмундовну и Наума Ицхаковича, которые, бурно жестикулируя, что-то рассказывали Фединым родным, и виновато улыбнулся. А остальные двое слегка кивнули головами.
Федор Михайлович ответил:
– Ну я-то обо всем догадывался, а вот Мария Владимировна, та даааа, та может и рассердиться...
– Мария Владимировна не будет сердиться, - Мария уже хохотала вовсю, - спасибо вам, ребята.
Ребята тоже заулыбались в ответ.
Глава 15.
Потом был обед, в продолжение которого происходило братание с семейством, потом все, утомившись от избытка эмоций, разбрелись чуть-чуть вздремнуть, ибо жара, сиеста, и все такое...
Но Маше не спалось, она спустилась в увитую диким виноградом беседку, подышать и немного подумать на досуге. Мария сидела, прикрыв глаза, и вдруг услышала:
– Машенька, вы позволите присесть рядом с вами?
– Конечно, Наум Ицхакович, - Маша подвинулась, - Присаживайтесь.
– Спасибо, Машенька, я присяду. Вот... Я хочу вам кое-что рассказать, объяснить...
– Да, конечно, - ей надо было это послушать, даже очень.
– Знаете, мы ведь нашей дружбе с Фединой бабушкой, с Ритой и Андреем, ее мужем, мир праху его, очень много лет. Вы не против, если я расскажу?
– Что вы, Мне очень интересно.
– Мы выросли в одном дворе. Тогда не важно было, кто какой нации, жили как одна семья... Давно это было.
Он вздохнул.
– Не буду вдаваться... Мы же были совсем молодые, когда началась война, только поженились с Цилей, и Андрей с Маргаритой тоже собирались... Когда пришли немцы, - он замолчал, потер лицо ладонью, прикрыл глаза, - Когда фашисты пришли, Рита нас прятала и тайно носила еду, А Андрея таскали на допросы... Но он не сломался, не выдал нас.
Старик снова умолк, потом, словно через силу, продолжил:
– Цилечка тогда беременная была...
Маша поняла, что он хочет сказать.
– Да, чуть не умерла тогда моя Циля, моя девочка... Спасибо, Рита лекарства смогла достать и принести. Спасли. Только детей...
В глазах старика стояли слезы. Маша взяла его руку в свои и сжала.
– Наум Ицхакович...
– Ничего, ничего Машенька, это сейчас пройдет.- он смог улыбнуться, - Мы дружим всю жизнь. Теперь ты понимаешь, что если бы Рита попросила луну с неба достать, не то что приглядеть за Федечкой... К тому же Циля обожает женить всех вокруг, а ты ей с первого взгляда понравилась. Ну и вот...
– Наум Ицхакович, я не пойму, зачем надо было за ним приглядывать? Он же не ребенок.
– Он тебе не рассказал?
– Он что-то говорил про какую-то женщину, которую он любил, а она...
Нюма рассмеялся.
– Ну он конспиратор... И что он рассказывал?
– Что он любил одну женщину, а она вышла за его друга. А после... продолжала мучить его... и снова к мужу вернулась. А он, Федор, он так сказал... 'А мне осталось только отползти в сторону, и снова зализывать раны'. И так повторялось и повторялось, пока, в конце концов, ему не надоело. И он сбежал в этот круиз.