Я хотел напомнить его же собственные слова о знаменательном дне и величайшем взлете духа, но сдержался.

— А вам не терпится поскорее приступить к опытам над душами?

— Представьте себе, не терпится! — Он скривился язвительно. — Ради этого я отказался от намерения покинуть сей отвратительный мир и согласился выносить бытие дальше. Но бытие, в котором есть только пепел, сажа и тачки, я выносить не намерен!

— Вам ничто не мешало сообщить об этом Майеру. И вы бы благополучно присоединились к тихому сонму уплывших на лайнере.

Джекоб злобно покосился на меня и промолчал. Он навалился всей грудью на рукоять тачки и, по-мужицки крякнув, покатил к мусорной куче невдалеке от берега. Вывалив содержимое тачки, вернулся на другое место, подальше от меня.

В этот же день пару часов спустя, получая на складе свои пищевые банки и будучи настроенным более лирически, русский фриган заметил, обращаясь в пространство:

— Конечно, никакой он не Ницше, но гениальный немец, если смотрел это шоу, привлеченный выкриками своего имени, не мог не восхититься, уверен! Он одобрительно прищелкивал языком, он присвистывал и хохотал — безумный веселый философ, он подвывал и поскуливал от удовольствия. Не сомневаюсь, он удостоит славного старикана беседой, лишь только тот, обугленный, но ликующий, явится в место неспешных разговоров мудрецов, среди лилий и асмоделей.

Немногочисленные присутствующие при этом спиче промолчали. Только Дина, стоявшая впереди меня, смерила Джекоба неприязненным взором.

Когда подошла ее очередь, женщина принялась долго и истерично втолковывать усталой девушке-раздатчице, что она вегетарианка и банок с тушенкой брать не будет. Как и рыбных консервов. Как и ветчины и прочих «животных трупов». В конце концов поладили на консервированных баклажанах и увесистой голове сыра.

— Вы не передумали? — спросила она меня, прижимая к груди и придерживая длинным подбородком еду.

— Что именно?

— Превращаться в запчасти. Мне будет не хватать, если честно, ваших умных реплик, вашего креативного настроя. Тем более, на фоне нынешней разрухи.

— Благодарю. Только вчера подписал документ о согласии перейти в штат исследователей.

— Браво!

— Какое там. Элементарная трусость.

— И тем не менее, я вас поздравляю!

Она сочла нужным крепко пожать мне руку, прежде чем удалиться в обнимку с сыром и баклажанами. Рискуя выронить и то и другое на землю.

Я догнал Джекоба, удалявшегося от склада широким шагом. Он размахивал набитым полиэтиленовым пакетом, словно легкой сумочкой.

— Постойте!

Он приостановился и обернулся.

— Захотелось поболтать, Норди?

— Да, о Нице. Он ведь намекал о своих намерениях, приставал ко всем со своим Иеговой, и все отмахивались. Старого чудака никто не воспринимал всерьез. И тогда он решил действовать в одиночку. Стать светлым разрушителем, Анти-Геростратом.

— Праведным террористом-смертником, — кивнул русский. — И что?

— Ничего. Просто мне понравилось, что вы сказали о Ницше, который одобрительно наблюдал за гибельным шоу. Думаю, это вполне вероятно.

— Отрадно, что хоть в чем-то наши мнения совпадают. Старик как вещал, так и жил, а это редко бывает. Как там у его кумира? «Если твоя жизнь не удалась тебе, то позаботься о том, чтобы удалась смерть». За точность не ручаюсь, но смысл такой. Он позаботился: удалась.

— Вы, оказывается, тоже могли бы с легкостью засыпать всех цитатами!

— А то! — На миг хмурое лицо осветила знакомая самодовольная ухмылка. — А это из кого, угадайте: «Разница между мной и сумасшедшим в том, что я не сумасшедший. Я — безумец поневоле. Неправда, что мое поведение ненормально. Оно — анти-нормально».

— Не знаю. Но впечатляет!

— А это: «Небо. Это его я искал, изо дня в день раздирая крепкую, призрачную, сатанинскую плоть моей жизни. И когда тыкал костылем в изъеденного червями, загнившего ежа, я искал — небо. И когда клонился над черной бездной. Тогда и всегда»?

— Круто! — мое восхищение было искренним. — Кто же этот мудрец?

— Погодите. А вот: «В наше время, когда повсеместно торжествует посредственность, всё значительное, всё настоящее должно плыть или в стороне, или против течения».

— Не томите, Джекоб! А то я стану думать, что эти изречения ваши.

— Нет. Сальвадор Дали.

— Ого! Он, оказывается, не только рисовал, но и мыслил.

— А то. Что касается Ница, он сейчас очень нуждается в нашей поддержке. Мертвых ведь нужно поддерживать не меньше, чем живых. А то и больше. Разговаривайте со стариком, прошу вас, говорите, как вы восхищены его красивым поступком, как вам недостает его на острове. Это ведь правда, Норди?

— Да. И восхищает, и недостает.