– Какая, йотуна мать, княгиня?

– Молчи! – Женщина протянула к нему сложенные ладони. – Я – жена его, Зо… Зоряна. Молчи, прошу тебя! Что хочешь делай со мной, только молчи! Не срами мертвого…

Она с трудом владела собой, у нее тряслись губы, ее била дрожь. Видно было, что она не плачет лишь от сильного потрясения – поначалу оно запирает слезы. А заодно и не дает дышать.

– Постой… – Альдин-Ингвар вгляделся ей в лицо. – Да я же тебя вроде видел…

– Видел, княже, видел! – Женщина быстро закивала. – У нас там… в Свинческе. Я там была, у… у княжны… Ведоми…лы.

– Но где княжна?

– Не зна…ю.

Взгляд поддельной княгини шарил по сторонам, она невольно дергала головой в ту сторону, где лежало тело Зоряна. Она больше не могла думать о чем-то другом.

От растерянности Альдин-Ингвар не сообразил, что еще сказать, и она отошла к телу. Постояла над ним, потом рухнула – молча. Обхватила изо всех сил стынущее тело, не боясь замараться в липкой крови, издала сдавленный звук, будто поперхнулась. Она хотела закричать, но не могла. Небо обрушилось и всей тяжестью лежало у нее на плечах, не давая вздохнуть.

Опираясь на копье, Альдин-Ингвар прихромал в княжью избу. Там ему промыли рану, наложили примочки с отварами трав, потом Тормод Гнездо взял иглу и шелковую нитку и стал шить.

Тело Зоряна перенесли в город, уложили в бане и предоставили заботам вдовы и прочих баб, а дружина победителя заняла его жилище. Гудя и Сорога взялись позаботиться, чтобы все шло тихо, к Тородду в Волховец спешно послали гонца с новостями.

Чуть не вся волость собралась к Зорин-городку, но внутрь почти никого не пускали. Только старейшин – они должны были засвидетельствовать, что князь действительно мертв. Тело, уже обмытое и одетое в нарядный красный кафтан, лежало в бане, рядом сидела юная вдова в вывороченной наизнанку одежде – «печальной сряды» она не успела приготовить. Старейшины, приходившие взглянуть на мертвого князя, на нее косились странно. Уже прошел слух, что княгиня «не настоящая», хотя в чем толком дело, никто пока не знал. Люди поняли, что Альдин-Ингвар не признал в Зоряновой вдове Сверкерову дочь, и слух о «русалке» обрел новую жизнь. Только теперь бабы запричитали, вспоминая сказания, в которых парень, женившийся на русалке, оказывался не жилец. Многие смотрели на «русалку» с неприкрытой злобой, виня ее в смерти князя; если бы не варяжские дружины, Нежанке пришлось бы плохо.

А победитель последними словами ругал хитроумного Сверкера, который перехитрил не только половину Пути серебра, но и самого себя.

– Обманула нас голядка! – воскликнул Тормод Гнездо, убедившись, что глаза его не подвели и в женах у Зоряна жила вовсе не та девушка, которую они рассчитывали здесь найти. – Вот, троллиха проклятая!

– Это что же получается – Зорян ни в чем не виноват? – заметил Добровой. – Если он не брал Сверкерову дочь, стало быть, за что его…

– Ты говоришь, она челядинка княжья! – подхватил Мирята. – А челядинок ему Ингвар брать не запрещал.

На лицах ладожской дружины отражалась растерянность. По дороге сюда ладожане готовились к битве, зная, что их вождь обязан покарать за обиду своего старшего родича. На месте оказалось, что обиды-то не было. Но выяснилось это слишком поздно.

– Помолчите! – хмурясь, прикрикнул Альдин-Ингвар. – Не путайте меня! Ну, обманула бы нас голядка. Но Сверкера она тоже обманула? И Зоряна? Почему Зорян от меня жену прятал, если она вовсе не Сверкерова дочь? Если она челядинка, почему боялся мне ее показать? Она же сказала – он не знал. До вчерашнего дня Зорян сам думал, что женат на Сверкеровой дочери.

– Уж не думает ли Сверкер, будто его дочь у Зоряна в женах живет? – хмыкнул Хранята.

Все загомонили.

– Он же клялся, будто не знает, где его дочь! – закричал Тормод. – Уж не правду ли сказал, хрен хитромордый?

Дружина засмеялась, а Альдин-Ингвар выразительно посмотрел на бывшего воспитателя:

– Как бы ты не оказался прав, мой мудрый друг!

– Я одного не уразумею – настоящая-то Сверкерова дочь где? – спросил Добробой.

– Хотел бы я это знать! – Прояснившийся лицом Альдин-Ингвар снова нахмурился.

– Если девка домой с Купалий не воротилась, стало быть… – начал Хранимир.

– Что? – Альдин-Ингвар выжидающе посмотрел на него.

– То, что у Сверкера и правда зять завелся. Но кто он такой – похоже, даже сам Сверкер не ведает!

После поединка и всех этих открытий у Альдин-Ингвара гудела голова. И только поздно вечером, улегшись наконец спать, он сообразил, чего же все-таки добился. Племенное княжение зоричей кончилось, на пути к объединению южных и северных владений Ингвара киевского стало еще одним препятствием меньше. И этим дядя полностью обязан ему. Между тем Сверкер таки дал повод Ингвару счесть себя оскорбленным, что тому и требовалось. Но невесты нет, и доставить ее в Киев невозможно. Тем выполнена воля Эльги, хотя это Альдин-Ингвар не мог зачислить себе в заслуги.

На ближайшее время вполне достаточно. И теперь он имеет полное право, отослав в Киев гонцов с новостями, вернуться домой и позаботиться о собственных делах.

– Княже! Там на причале варяг один, с Ловати приехал. Говорит, девку нашу привез.

В ответ раздался глухой стук – княгиня Гостислава уронила кринку на земляной пол гридницы.

– К-какую девку? – в один голос воскликнули она и Сверкер.

Смолянский князь только что сел за ужин и поднял первую чашу за богов и предков. За столами с двух сторон сидели его хирдманы и торговые гости, оказавшиеся сегодня в Свинческе. Еду уже подали, но все перестали жевать и уставились на князя. Даже приезжие знали, что не так давно у Сверкера бесследно пропала дочь-невеста.