– Мы должны соблюдать договор, если хотим, чтобы нас считали за равных! – крикнула княгиня Эльга.

Все это время она с волнением прислушивалась к бурному спору, и видно было, что она принимает его близко к сердцу. Такой же спор когда-то сделал ее киевской княгиней, но он же столкнул ее мужа с ее родней. Обошлось без пролития родной крови, но Эльга до сих пор ощущала в душе неудобство, изредка вспоминая об этом. Она стремилась к тому, чтобы в дальнейшем русь вела себя достойно, и делала для этого все, что было в ее силах.

Услышав женский голос, неожиданный для этого собрания, крикуны почти утихли и оборотились к княгине.

– Многие до сих пор считают русь разбойниками! – с горячностью продолжала она. – И хазары, и греки, и булгары, и бохмиты, да и все, кто о нас слышал! Но это не так! Мой дядя Олег Вещий пришел на эту землю и собрал многие другие не для того, чтобы сделать из них одну большую разбойничью ватагу! Мы должны жить по чести – соблюдать договора, выполнять все свои обязательства, и тогда нас станут уважать, как другие народы и других князей!

– А можно подумать, нас сейчас очень уважают!

Из-за стола ближней дружины поднялся кметь в ярком красном кафтане и положил руки на хазарский пояс с бронзовыми бляшками. Его звали Карий – по цвету глаз, в котором сказалась небольшая примесь степной крови. За удаль и отвагу он пару лет назад был переведен в ближнюю дружину из разгонной – такое порой случалось ради восполнения потерь, – но он еще хорошо помнил бесприютную жизнь «разгоняев».

– Ты женщина, Эльга, поэтому тебе можно воображать себе разное такое… – Карий насмешливо покрутил рукой в воздухе.

«Разгоняи» притихли, предоставив говорить лучшему из них.

– Но умные люди понимают: нигде и никто нас не уважает! Иные нас боятся, иные с нами считаются, как с зимним холодом, ветром, дождем! С нами считаются, пока мы сильны, это Мистина верно говорит. Но уважать – нет! Мы для них – чужаки, язычники, хуже собак! И собаки могут быть опасны, если они сильны и собьются в стаю. Уважают только силу. Пока у нас есть сила, мы можем делать что хотим. Если ромеям станет удобно нарушить наш договор – они его нарушат без раздумий! Потому что мы для них – язычники, а значит, не люди. Но зато и мы должны помнить, что наше право – в наших мечах, а не в каких-то там докончаниях. И так будет всегда!

– Но почему же всегда… – с отчаянием в голосе начала Эльга.

Дальше никто не услышал: ее слова потонули в общем гуле.

Кмети одобрительно кричали, князь снова грохнул кулаком по столу, пригрозил вышвырнуть самых ярых. И только боярыня Ута, сидевшая рядом с княгиней, расслышала, как Эльга пробормотала почти в отчаянии:

– О боги, ну почему же мы всегда должны оставаться язычниками?

Тем временем Мистина снова заговорил.

– Мы совсем упустили из виду одно очень важное дело! – Он кивнул Альдин-Ингвару. – Ладожский воевода Ингвар сын Хакона лишился невесты – она умерла. Теперь ему нужна другая. У Сверкера смолянского имеется взрослая, вполне достойная дочь, но Сверкер не выразил готовности принять сватовство. А ведь породниться с человеком, чьи земли лежат как раз посередине владений нашего князя, было бы очень полезно. Как вы думаете?

Дружина ответила нестройным гулом. Сверкера смолянского привыкли считать союзником, если речь шла о ромеях, и соперником во всем остальном, и мысль породниться с ним оказалась слишком нова, чтобы прямо так сразу ее оценить.

– А я бы советовал боярам и дружине как следует это дело обдумать! – весомо продолжал Мистина. – Мы ведь не можем допустить, чтобы племянник нашего князя остался без достойной жены. И не можем стерпеть отказа даже от столь знатного человека, как Сверкер. Уж точно, род Ингвара ладожского не хуже, чем у него!

– Это верно! – согласился оживившийся князь. – Если кто вздумает отказать моему племяннику… отказа мы не потерпим! Когда он обещал дать ответ? – Ингвар взглянул на племянника.

– Осенью, когда я поеду обратно.

– И как тебе показалось: он расположен согласиться? – спросила княгиня, при мысли о чьей-то возможной свадьбе забывшая прежний предмет спора.

– Насколько я понимаю… – Альдин-Ингвар ущипнул бородку, – на Сверкера огромное влияние имеет его мать… то есть имела. А она была решительно против этого брака и прямо так мне об этом и сказала. Но ее больше нет, она мертва. Не знаю, что решит Сверкер теперь, когда она больше не сможет настраивать его против нас.

– Короче, вот что! – Повеселевший Ингвар хлопнул ладонью о ладонь. – Мы этого дела так не оставим. Раз уж там есть такая хорошая невеста, что моему племяннику она подходит… Ты, Старый, как поедешь домой, непременно от Сверкера добейся ответа. И если шиш болотный вздумает тебе отказать, ему это с рук не сойдет! Мы этих смолян научим русь уважать! Мы тогда с ребятами сами поедем… свататься. Правда, ребята?

– Слава князю! – заорал Мистина, видя, что его стрела попала в цель и Ингвар понял его именно так, как и было нужно.