Женщину в сопровождении бригадира увезли в больницу, а мы вернулись обратно на свой «ударный фронт» [27] . Позже нам сообщили, что женщину спасти не удалось.

В другой раз мы ехали резервом из Кром на Курбакинскую. Увидели человека, сигналящего нам возле моста через овраг. Остановились. Молодой парень лет семнадцати указал в овраг глубиной метров десять:

– Там лежит мой старшой.

– Что случилось?

Парень рассказал, что они геодезисты, приехали проверить состояние моста. Сам он практикант училища, а его старший напарник только что принят на работу. И решил отметить своё назначение, захватив с собой бутылку водки. Распили они её тут же, под мостом. Молодой сразу почувствовал себя плохо и вызвал у себя рвоту; в результате по его виду даже нельзя было сказать, что он пил спиртное. А вот старшего развезло. Края и дно оврага были закреплены от дальнейшего размыва бетонными плитами, и геодезист, не удержавшись на них, кубарем полетел вниз. Падая, разбил лицо и голову. Весь окровавленный, он выглядел жалко.

С трудом мы его подняли наверх, погрузили в кабину и по знакомому сценарию отправили в больницу. Там его вылечили, но со своим новым местом работы ему пришлось распрощаться.

После возвращения из Курска мы начали искать неисправность дизеля – откуда в его масляный картер попадает вода. Теперь Балыковский стал моим союзником, начал со мной советоваться. Мы открыли люки с обеих сторон и течи не обнаружили. Тогда решили потихоньку вращать коленвал. В инвентаре тепловоза для этого имелся стальной рычаг длиной около двух метров. Одним концом он вставлялся в глубокие выемки на маховике двигателя, и достаточно было одной человеческой силы, чтобы передвинуть коленвал на необходимый угол.

Пока один из нас подрабатывал Архимедом [28] , другие наблюдали за цилиндрами. Скоро мы услышали, а потом и увидели протечку в одном из шести цилиндров. Когда поршень поднимался выше неисправного места – текла вода, а если был вровень или ниже – не текла.

Договорились с МГОКовским депо о ремонте. Когда вытащили гильзу цилиндра из блока, то на участке контакта с охлаждающей водой она выглядел так, будто в неё стреляли из автомата – куча мелких ямочек. Так ржавчина разъедает чёрный металл. А в одном месте она проделала сквозное отверстие, через которое текла вода. Гильзу нам заменили на новую, и мы выехали из депо своим ходом.

Осталось ещё одно больное место – аккумуляторная батарея. Её никто менять не хотел. Видимо, слишком дорогое удовольствие. Мы по двенадцать часов, а иногда и сутками не глушили тепловоз, поскольку завести его потом было проблематично. Глушили лишь на базе, когда не было работы, а тепловоз стоял в депо, где был пусковой генератор.

В прошлой главе я рассказывал, как один машинист-новичок вёз рабочих четыре часа. А до того времени он проходил у меня практику. И тут не обошлось без проблем. Мы приехали в Кромы в конце смены путейцев, привезли несколько вагонов. За управлением был практикант. Вагоны эти надо было соединить с другими, стоящими на одном из путей. Чтобы лучше видеть сигналы составителя, он встал с сиденья. Однако умудрился подняться настолько медленно и неуклюже, что при этом зацепил ногой автомат, питающий электродвигатель топливного насоса. Этот автомат находился значительно левее сиденья, и как можно случайно зацепить его рычажок, для меня осталось загадкой. Но как бы то ни было, дизель заглох, тепловоз остановился.

У путейцев закончился рабочий день, они дружно потянулись к пассажирскому вагону. А все наши попытки завести локомотив окончились неудачей. Пришлось сообщить прорабу и мастерам, что ехать не можем. Они решили перевезти рабочих на автомобиле. В Кромах имелся грузовик, на котором путейцев отправили домой. Но пока они ждали машину, сидя в вагоне, наверное, высказали про нас много «добрых» слов. К тепловозу даже подошла инициативная группа женщин, и хорошо поставленным голосом они начали поносить нас на чём свет стоит. Особенно много эпитетов досталось мне. Нам было нечего возразить женщинам, пришлось молча снести все оскорбления.

На базу сообщили о нашей проблеме, попросили, чтобы как только вернётся второй тепловоз (связи с ним не было), сразу ехал к нам. Уже в восьмом часу к нам подъехал Сергейчук. Он был готов нас сразу подцепить и везти на базу, но я решил, что лучше запустить дизель и ехать самостоятельно, захватив с собой пассажирский вагон – завтра ведь он в любом случае понадобится.

На время отпуска Володи Первушина мне дали в помощники Василия Тарасова – молодого человека лет под тридцать, среднего роста, крепкого телосложения. До СМП он жил и работал в Чечено-Ингушской АССР на узловой станции Гудермес, относящейся к МПС. Василий мне понравился и как человек, и как специалист. Если бы мне довелось писать на него характеристику, то я бы обязательно использовал слова «исполнительный», «дисциплинированный», «добросовестный», «ответственный», отметил бы, что он «в течение смены несколько раз по собственной инициативе проверял узлы локомотива». В общем, сказывалась МПСовская выучка.

Я решил продолжать работать с ним. Механик меня поддержал. Не попав ко мне после отпуска, Володя немного обиделся, но поскольку по натуре был незлобивым и неконфликтным человеком, обошлось без разборок, просто стал работать с другим машинистом.

На Василия я мог полностью положиться. Когда в ночную смену нам было запланировано выполнять два рейса до Кром, мы с ним обходились одним. Брали второй тепловоз, ставили его в хвосте поезда. Тарасов был там за машиниста. Я ехал на головном, он толкал сзади.

Разговаривал Василий интеллигентно, никогда не матерился. Самым грубым его ругательством был «ёкарный бабай». Вася был женат, имел двух маленьких дочерей. Его семья жила в посёлке СМП в барачном домике.

Рядом с нашей дорогой, буквально в ста метрах располагались яблоневые сады. Год выдался урожайным, и все деревья были усыпаны красивыми и, без сомненья, вкусными плодами. В один из дней мы решили устроить «яблочный спас». Проезжая мимо сада без вагонов, остановились. У Васи был в сумке узкий длинный мешочек, у нас с Витей – по авоське. Пошли все втроём, нарвали килограммов по пять, а Вася – все десять. Поехали в Кромы, довольные собой.