В 1973 году песенное трио продолжало старательно репетировать и успешно выступать на сцене. Они ездили даже в Курск на областной смотр художественной самодеятельности.

А в октябре у моей любимой спутницы жизни и мамочки наших сыновей был день рождения, почти круглая дата. Ей исполнялось тридцать три. На праздник Рая пригласила своих коллег. В качестве музыканта – незаменимый худрук Белка. Из детского сада пришло больше десятка женщин, а мужчин был большой недобор. Чтобы хотя бы немного изменить пропорцию, я пригласил соседа Василия, с которым вместе отдыхал в санатории имени Черняховского. Василий был высок ростом, худощав, с длинной шеей. Неудивительно, что за глаза Рая его прозвала Вася-Гусь.

Вечер прошёл довольно интересно, много пели, плясали, танцевали – всё это под аккомпанемент баяна Белки, который однозначно был душой компании. Василий тоже не оставался в стороне, при его-то росте умудрялся залихватски плясать вприсядку.

В 1973 году железная дорога на Орёл была проложена до строящейся станции Кромы, что вблизи одноимённого города. Недалеко оттуда по путепроводу рельсы пересекли автомагистраль Москва – Симферополь. Пути до Кром пока были уложены наспех, безо всякого соблюдения тепловых зазоров на стыках. В будущем, конечно, все недочёты исправят, но пока приходилось иметь это в виду. В жару рельс немного удлиняется, и ему становится тесно, если с обеих сторон нет должного зазора. Тогда рельс выгибается, таща за собой шпалы, к которым закреплён, вместе с параллельным рельсом. Прямая дорога превращается в своеобразную змейку. Однажды и нам на перегоне Гостомля – Кромы довелось попасть на подобный аварийный участок.

Я ещё издалека увидел эту змейку. Вначале списал на колебания воздуха от жары, что-то вроде миража, но на всякий случай притормозил. Были мы без вагонов. Подъехали, остановились, вышли из кабины, осмотрелись. Рельсы немного изогнуты, шпалы сдвинуты вместе с ними, но их крепление к рельсам не нарушено. Путейцы сейчас находились на станции Кромы, но до неё нам ещё предстояло добраться. А связи никакой не было. Решение должен был принимать я.

– Слушайте сюда, – обратился я к помощнику и составителю. – Поступим вот как. Я поведу тепловоз на минимальной скорости, буду ещё притормаживать. А вы идите с разных сторон параллельно локомотиву, смотрите, как себя ведут рельсы. Если что – кричите и сигнальте мне.

Мужчины согласно покивали и заняли свои места. Я включил первую позицию и положил руку на рычаг тормоза. Тепловоз двинулся.

Всё прошло благополучно, мы миновали опасный участок. На обратном пути я заранее притормозил перед этим местом, хотя сейчас пути выглядели вполне нормально. Видимо, мы немного их выровняли своим стодвадцатитонным тепловозом. К тому же под вечер стало прохладнее. Но всё-таки этот участок мы проехали с величайшей осторожностью, памятуя ещё и о том, что сейчас у нас в пассажирском вагоне люди.

В этом году на берегу Чёрного моря ГОК открыл свой пионерский лагерь. Располагался он в посёлке Приморский, недалеко от города Феодосия. В первый же заезд мы отправили к морю Николку, которому скоро должно было исполниться десять. Как-никак, он никогда ещё моря не видел.

Море детям очень понравилось, но вот только им очень долго не разрешали купаться. Говорили, мол, вода холодная. Возможно, администрация лагеря просто перестраховывалась. Только перед окончанием заезда ребятишкам позволили несколько раз окунуться в морскую воду.

Пока Коля был в лагере, нас пригласили на день рождения к Маше Шитаковой. За столом в завязавшейся беседе я похвалился, каких крупных рыб мы ловили с Николкой на Песчаном.

– А не возьмёшь в следующий раз с собой на рыбалку нашего Сашу? – спросили Шитаковы.

– Почему нет? Конечно, возьму. Позвоню, как соберусь, – пообещал я.

Тем временем пир продолжался. Начало темнеть. Шитаковы жили недалеко от пруда, и мы надумали сходить искупаться. На пляж не пошли, а где подошли к берегу, там и решили поплавать. Со стороны города берег в нашем водоёме лесист, некоторые деревья находятся прямо над водой. Когда все залезли в прохладную воду, Маша вдруг вскрикнула. Оказалось, она получила небольшую травму, напоровшись на сук, упавший с дерева. На этом купание и день рождения были скоропостижно окончены.

А с Сашей Шитаковым я всё-таки потом съездил на рыбалку. По маршруту, проложенному ещё вместе с Николкой, мы прибыли к водоёму на рассвете. Наше любимое место было занято – четверо мужчин были здесь с ночёвкой. Мы не стали к ним подходить, а устроились на выходе из леса, где берег был высок и крут. Я набросал обычную прикормку – пареную пшеницу, закинул две свои удочки, Саша забросил свою. На соседей мы внимания не обращали, следили лишь за поплавками. И правильно делали, поскольку уже очень скоро на одну из удочек я поймал подлещика граммов на семьсот. Вскоре ещё одна поклёвка – и ещё одна рыбина. Потом ещё и ещё. Я подсекал, а Саша подхватывал сачком. Лещи клевали почему-то только на мои удочки, хотя на крючке у Саши была такая же наживка. Мы поймали уже пяток рыб, когда до меня ветерок донёс раздавшиеся в наш адрес завистливые, приправленные матерком слова наших соседей, у которых, похоже, вообще не клевало.

Очередная поклёвка – и очередной килограммовый лещ. Я понёс его в садок, но вдруг он выскользнул из моих рук (у лещей чешуя всегда в большей или меньшей степени покрыта слизью, а этот к тому же оказался очень сильным), прямо в воздухе совершил кульбит подальше от берега и громко шлёпнулся о поверхность, спугнув своих сородичей. Клёв надолго прекратился.

Мой напарник Саша заснул крепким детским сном. Рыжий долговязый двенадцатилетний подросток растянулся на песке, опустив ноги в воду. Я не стал его будить. Вода была тёплой, и я не боялся, что он простынет. Без его помощи поймал ещё пару лещей.