КЛАРА(поднимает тост). Salute, I negri. Salute, gli ebrei [22] . Salute, пизда. Музыки нет?

ЕВА. Есть свежая кинохроника. Не хочешь посмотреть?

КЛАРА. Очень сомневаюсь. Почему ты никак не женишься?

ЕВА. На свете только одна женщина достойна меня — Винифред Вагнер. Брак с ней стал бы делом всенародным.

КЛАРА. Скорее альпинистской экспедицией. Мне казалось, она замужем за Тосканини.

ЕВА. Тосканини? Тосканини отказался руководить оркестром в Байройте. И очень меня расстроил.

КЛАРА. Видишь? Говорю же тебе, ты всё портишь. По мне, Тосканини был кандидатом в фашисты. Правда. Ещё в 1919-м. По крайней мере, когда он поднимает правую руку, ты знаешь, что он будет руководить. Хотя бы оркестром. Ха-ха. Давай, женись на ней. «Achtung, achtung, говорят все радиостанции Великой Германии. Сегодня наши славные войска перешли в наступление и достигли вершины левого соска синьоры Вагнер, и теперь её левая грудь целиком находится в руках Германии. Следите за дальнейшими сообщениями из генерального штаба фюрера. Пам-пам-па-пам». Музыка. Музыка. (Включает телевизор. Звучит марш.) Oh, Dio [23] , бум-бум-бум. Никто и не вспомнит, что австрийцы придумали вальс.

На экране появляются кадры кинохроники.

КЛАРА. Ehi, ma che c’e? [24] Santa Madonna. (Крестясь.) Маленький кинематограф.

ЕВА. Телевизор. После войны такой будет в каждом немецком доме.

КЛАРА. После войны у немцев не останется домов. Ehi, глянь, passo romano [25] , гусиным шагом. Ещё один твой подарочек. Угораздило же меня его принять. Когда всё изменилось? Когда ты приехал ко мне в первый раз, я выкрасил все фасады домов от границы до самого Рима. Я смотрел на твой кортеж, на тебя, на щеках у тебя были румяна, а на воротнике перхоть. «Вот придурок», — подумал я. Через два года я приехал к тебе и увидел всё, чего ты достиг, увидел твою деловитость, самоотверженность, непреклонность, и решил для себя: «Это уже не моя революция. Подмастерье колдуна стащил волшебную книгу». Все вокруг твердили, какой я симпатичный, какой значительный, но я чувствовал себя только вторым, как женщина. Маршал Геринг показывал мне электропоезда, которыми управляют карлики, твои генералы благоговели передо мной — должно быть, выполняли приказ — а в Майфельде сотни тысяч людей, стоя под проливным дождём, слушали мою речь: «Если у фашизма появится друг, они пройдут вместе до конца». Это был триумф, но триумф женщины. Повторять за мужчиной — в природе женщины, и, вернувшись домой, я, как женщина, стал повторять за тобой. Первое что я сделал — заставил итальянскую армию маршировать гусиным шагом. Я объявил его твёрдым, безжалостным маршем легионеров, маршем завоевателей. Но выглядит он нелепо.

ЕВА. Маршировать надо как следует, тогда этот шаг само совершенство: ритмичный, громкий, угрожающий и трудновыполнимый. Что ещё нужно полководцу?

КЛАРА. Трудновыполнимый? Macch`e! Любой справится. Гляди. (Пытается изобразить гусиный шаг, но спотыкается на высоких каблуках и падает на пол.) Ой, я упала. Я падшая женщина. Ха-ха-ха.

ЕВА(пытаясь её поднять). Вставай сейчас же!

КЛАРА. Отстань от меня. Ты меня больше не любишь.

ЕВА. Люблю. И чтобы доказать это, мне пришлось наделать уйму глупостей.

КЛАРА. Вот, ты меня презираешь. Я отдал тебе лучшие годы жизни, а теперь погляди на меня. Мы оба хотели стать бандитами, сколотили крепкие банды. Бах-бах-бах! Всё шло ничего, пока мы оставались на родных улицах. Полиция знала, где нас искать, потому и не трогала. Но быть большим бандитом — значит вести большую войну. Тут-то и начинаются все беды. Чем больше становишься ты, тем больше становится война. В конце концов всегда побеждает полиция, а тебе приходится снова становиться шлюхой. Нам надо сделать всё возможное, caro il mio фюрер, чтобы этого избежать… Но мы не сможем.

ЕВА(в то время как телевидение транслирует речь Гитлера).

КЛАРА. Чушь.

Выплёскивает содержимое бокала в телевизор — он тут же гаснет.

ЕВА. Ты что сказала? Ты что наделала? Ты испортила телевизор. Это подарок ко дню рождения. Единственный во всей Германии.

КЛАРА. Таким он и остался. Просто сломан, вот и всё.

ЕВА. Они были со мной. Я чувствовал их. Каждого из них.

КЛАРА. Знаешь, какая рыба всегда плывёт по течению? Дохлая. Когда Пифагор изобрёл свою теорию, он из благодарности принёс в жертву богам сто быков. С тех пор быкам лучше держаться подальше от тех, кому вздумается открыть великую истину.

ЕВА. Тот, кто кормит льва, должен ему подчиняться. Прошлое предстаёт так ясно, как шумная, освещённая огнём кавалькада. Такая-то причина порождает такое-то следствие. Мельничное колесо вертится, не вспенивая одну и ту же воду дважды. А настоящее? А будущее? Я как путник с фонарём за спиной — указываю путь тем, кто идёт за мной, но сам не разбираю дороги, только знаю, что она впереди. Всё, что я совершил, я совершил не путём долгих раздумий, но подчиняясь воле случая. Единственный урок, который даёт нам история, — как приспособить её к нашим нуждам. Неужели мы проиграем войну? Как можно? Это будет трагедия.