– В восемнадцать. После смерти мамы. Он её убил.
– Мой голос надломился.
– Я была такой глупой. Меня обвели вокруг пальца.

– Обвели вокруг пальца? Что ему было нужно?

– Они с Джулией... хотели заполучить мой пляж. Собирались и меня убить.

– Твой пляж?

– Пляж Мартинез. Он стоит сто пятьдесят.

Брови Севастьянова сдвинулись.

– Они преследовали тебя ради ста пятидесяти тысяч долларов?

– Миллионов.

Я слышала, как ахнул Василий.

– Василий тоже ранен?

– Нет, он удивлён, как и я.

– Недвижимость в трастовом фонде... её нельзя было просто так передать.
– Мне надо было всего на секундочку прикрыть глаза.
– Эдвард юрист. Я всё имущество перевела на него. Idiota...

– Нет, ты была так молода. Продолжай говорить. Очнись!

Мои глаза широко распахнулись.

– Смотри на меня, малышка. Что было дальше?

– Он меня подставил. В полицию пойти не могла... у меня был пистолет. Несчастный случай. Выстрелила в Джулию, повсюду была кровь... Он поклялся меня убить. Я бежала и бежала. Наверное, отправлюсь в тюрьму.

– С тобой больше ничего не случится! Никогда. Смотри на меня. Говори со мной. О чём угодно. Что ты делала в том классе?

– Последний экзамен. Максим, сегодня я окончила колледж.

Его брови сдвинулись так сильно, словно я разбивала его сердце.

– Поздравляю, малышка. Когда поправишься, мы это отметим.
– Он рявкнул что-то Василию, который ответил почти так же резко.
– Тебе, наверное, было смешно, когда я спрашивал, почему ты не учишься.

– Я ни разу не солгала. Я уклонялась. И увиливала.

– Это у тебя прекрасно получается. Но из тебя плохая лгунья.

– Ужасная, - согласилась я.
– Энтони сказал, что ты заказал Иванну.

– Убью его на хуй. Наверняка, он так сказал, чтобы ты согласилась на того бизнесмена, про которого ты говорила. Я звонил, чтобы узнать её номер и выяснить что-нибудь про Эдварда. В самолёте я решил, что найду его и заплачу, чтобы он от тебя отказался.

– Да?

– Вчера, поняв, что ты уходишь, я не стал возражать - только затем, чтобы потом выследить тебя и найти мужчину, которого ты любишь.

– Проныра.

– Я знал, что он вряд ли согласится меньше чем за полмиллиарда, так что я решил ему заплатить и получить взамен нечто более ценное.

– Ты так говоришь... потому что я умираю...

– НЕТ! Ты не умираешь, solnyshko. Мы почти приехали в больницу. Я так говорю, потому что теперь всегда буду всё тебе говорить.

– Я видела нож... но в груди больше не болит.

И сразу же Максим надавил на рану сильнее. Крикнул на Василия, затем спросил меня:

– Учитывая, что с тобой случилось, как ты смогла не устроить скандал, когда я обвинил тебя в попытке меня заарканить беременностью?

– Первое правило. Не говорить... ничего и никому. Я носила маску... рада от неё избавиться.

– Ты собиралась уехать ещё на прошлой неделе, ведь так? Ты перенесла свой последний экзамен. Я вынудил тебя задержаться в Майями, а потом буквально втолкнул в его лапы. Ты должна была мне рассказать, довериться.

По телу распространялось онемение, но я ещё чувствовала, как его пальцы впиваются в моё плечо.

– Я бы мог позаботиться о нём ещё вчера, пока ты крепко спала.

Я поднесла к его лицу ладонь, нахмурившись, когда она бессильно упала. Я размазала по его щеке кровь.

– У меня сильно кружится голова.

Его глаза сверкали.

– Я знаю, но ты должна быть сильной, Katya. Ты не можешь меня бросить.
– Временами всё его тело будто вздрагивало, словно и его тоже бил изнутри невидимый кулак.
– Только ты ведь не Katya. Ты — Ана-Люсия.

– Просто Люсия.

Он судорожно выдохнул.

– Ты знаешь, что это имя означает... свет?

Свет. Солнце. Я была его солнцем, а он - моим русским. Ради меня он поймал пулю. И не заказывал Иванну. Он любит меня.

Максим прижался своим лбом к моему, баюкая меня на руках.

– Умоляю, не бросай меня, Люсия.

Должна ему сказать...

– Te quiero tanto, Максим. Я так тебя люблю.

В глазах снова затанцевали чёрные точки. Последнее, что я слышала, был его мучительный крик.