— Ты еще здесь, Эдмунд?

Принц остолбенел, заскрежетал зубами.

— Это мой дом, советник…

— А это, — властно бросил Райт, — моя женщина. И если я сказал «все вон», это касается и твоей светлейшей задницы.

Я перестала дышать.

Райт снова ждал, а мы с принцем активно переваривали услышанное.

— Что ты сказал? — коротко сипло осведомился Эдмунд.

— Я сказал, чтобы ты убирался.

— Ты с ума сошел, советник? Я — будущий король!

— Тогда не соблаговолите ли вы покинуть эту комнату, пока я не выставил вас за дверь, — издевательски произнес Райт. — Побыстрее.

— Ты не смеешь говорить так со мной, — страшно помрачнел принц, — не смеешь…

— Если ты еще раз появишься здесь или рядом с этой женщиной, короновать в скором времени будет нечего.

— Что?

Райт усмехнулся.

— Так ты выйдешь или мне тебя вывести? Учти, Эдмунд, второе обойдется тебе дороже.

— С ума сошел… — шептал тот.

— Пожалуйся мамочке.

Губы Эдмунда дрогнули, он сорвался с места и бросился к двери. От оглушительного хлопка я вздрогнула и перевела взгляд на Берингера, который пристально смотрел мне в лицо.

Я собрала всю решимость, чтобы сказать, сохраняя спокойствие:

— Вы вовремя.

— Как чудесно, правда, Джина? Зайди я секундой позже, и этот мальчишка вовсю целовал бы твои нахальные губы.

С трудом сохраняю хладнокровие, хотя… вся моя робость вернулась, будто пробудившись от чудовищно-властного взгляда советника.

— Как вы догадались, что нужно изобразить… ревность?

— Изобразить? — Берингер оторвался от стены. — Я могу изобразить, что угодно и когда угодно, но только не сейчас.

Продолжает разыгрывать спектакль? Блефует? Пытается напугать?

— Видишь ли, Джина, — произнес он, направляясь ко мне. — Если бы я застал вас тут секундой позже, все могло закончится по-другому. Понимаешь?

— Нет.

— Какая недогадливая ты иногда бываешь.

Он навис надо мной так же, как Эдмунд, но от его близости мое сердце глухо, надрывно забило в груди.

— Скажи еще, что ничего не понимаешь, — шепнул Райт.

— Я ничего не понимаю.

— Какая послушная, — его ладони уперлись в подлокотники. — Придется объяснить, Джина. Слушай внимательно. Во-первых, вынужден признать кое-что: был неправ…

— Признать… кое-что… — повторила я, не смея разорвать с ним зрительный контакт. — Это ваши извинения за все?

— Нет, милая. Не за все.

— Слишком скупо, — вымолвила я.

— А как было бы достаточно? Нужно валяться в ногах или встать на колени?

— Нет таких слов и действий, которых было бы достаточно.

— Значит моего «прости» тебе не хватит?

— Нет.

— Было бы очень печально, если бы меня интересовал ответ, — произнес мужчина. — Но с тебя станется и простого «прости». Я ведь чудовище, правда?

— Именно.

Он усмехнулся.

— Тогда перейдем ко второму. Ты впуталась так, что при всем моем желании, я не смогу помочь, не заявив на тебя своих прав.

— Что? — фыркнула я, но под его взглядом умолкла.

— С этого дня, ты — моя. И даже не думай сказать на это «нет». Другого ответа, кроме: «я полностью согласна» не подразумевается. И не говори мне, что я женат, а ты претендентка на корону, я об этом не забыл.

— Я буду говорить об этом всякий раз, когда вам взбредет в голову закрыть на это глаза.

— Глупая, хочешь стать потаскухой Эдмунда?

Я вспыхнула, а Берингер продолжил:

— Это предел твоих грез, Джина, или ты так разозлилась на меня, что не смогла обратиться за помощью? Решила, что предложить себя Эдмунду за встречу с подругой, разумно?

Я стиснула зубы, нахмурилась.

— Я не стану обращаться за помощью к человеку, который мной манипулировал.

Берингер рассмеялся, лишая меня остатков сдержанности и хладнокровия.

— Ты удивишься, Джина, но лучше всех манипулировать выходит у тебя самой. Я еще ни разу с таким желанием не плясал под чью-то дудку. Можешь гордиться этим фактом.

Он тронулся умом, наверное.

— Я? С вами? Вами…

— Да, милая. Ты мной.

— Я пытаюсь выжить!

— И ты хреново с этим справляешься. Если бы ты хотела выжить, пришла бы ко мне.

— Лучше уж умереть… — вымолвила я мрачно.

— Нет, Джина, не сейчас. Когда-нибудь, через много-много лет… Но сейчас я собираюсь сделать благое дело. Поверь, я снисхожу до такого безумия крайне редко. И сейчас тебе выпала настоящая удача.

— Оставьте меня в покое!

— Правда?