Уэлш: Да, я знаю, я знаю.

Гёлин: Какое Ваше имя, Батюшка?

Уэлш (пауза): Родерик.

ГЁЛИН сдерживает смех, УЭЛШ улыбается.

Гёлин: Родерик? (Пауза). Родерик — это ужасное имя, Батюшка.

Уэлш: Я знаю, и спасибо что сказала, Гёлин, но ты сейчас просто поднять мой дух, не так ли?

Гёлин: Я сейчас просто хорошо к Вам отношусь.

Уэлш: «Гёлин» — разве это имя для девушки? Какое твоё настоящее имя?

Гёлин (съёживаясь): Мэри.

Уэлш (смеясь): Мэри? И ты ещё смеёшься над [таким именем как] Родерик?

Гёлин: Мэри — это имя матери Господа нашего, Вы когда-либо слышали эту историю?

Уэлш: Я где-то слышал об этом.

Гёлин: Это причина того, что она никогда ничего не достигла для себя. Дурацкая Мэри.

215/48

Уэлш: Ты достигнешь чего-нибудь для себя, Гёлин.

Гёлин: Вы так думайте?

Уэлш: Такая упрямая идиотка как ты? Угрожающая священникам побоями? Такая конечно далеко пойдёт.

ГЁЛИН убирает волосы с глаз УЭЛША.

Гёлин: Я бы не ударила Вас, Батюшка.

Она нежно похлопывает его по щеке.

Может несколько хорошеньких пощёчин.

УЭЛШ улыбается и обращается вперёд. ГЁЛИН смотрит на него, затем отворачивается прочь, смущённая.

Уэлш (пауза): Нет, я просто вышел подумать о Томасе перед тем как я отправлюсь моей дорогой. Немного помолиться за него.

Гёлин: Вы уезжайте [сегодня] вечером?

Уэлш: Да, вечером. Я сказал себе, что останусь на похороны Тома и на этом закончу моё пребывание здесь.

Гёлин: Но это ужасно быстро. Ни у кого не будет даже возможности попрощаться с Вами, Батюшка.

Уэлш: Попрощаться, да и сказать «скатертью дорога» мне в спину.

Гёлин: Вовсе нет.

Уэлш: Нет?

Гёлин: Нет.

Пауза УЭЛШ кивает, не переубеждённый, и снова пьёт [из бутылки].

Вы будете мне писать оттуда, куда Вы едете и дадите мне Ваш новый адрес, Батюшка?

Уэлш: Да, я попробую, Гёлин.

Гёлин: Просто чтобы мы могли передать привет друг другу иногда.

Уэлш: Да, я попробую.

Пока он говорит, ГЁЛИН удаётся смахнуть слёзы так, чтобы он не заметил.

Отсюда он вошёл в воду, ты знаешь? Бедняга Том. Посмотри, до чего она холодная и мрачная, эта вода. Как ты думаешь, Гёлин, он сделал это от смелости или от глупости?

Гёлин: От смелости.

Уэлш: Именно так.

Гёлин: И от [пива] Гиннес.

Уэлш (смеясь): Это уж точно. (Пауза). Посмотри как здесь печально, тихо и неподвижно.

Гёлин: Не только Томас покончил здесь с собой, знайте ли Вы это, Батюшка? Моя мать рассказывала мне, что ещё три человека кроме него утопились здесь.

Уэлш: Это правда?

Гёлин: Это было много лет назад. Может даже во времена [большого] голода [в Ирландии в IX веке].

Уэлш: Утопились?

Гёлин: Да, они все утопились здесь.

Уэлш: Мы должны бояться их призраков, но мы не испуганы. Почему?

Гёлин: Вы не боитесь, потому-то напились [пива по самое] горло. Я не боюсь, потому что…я не знаю почему. Во-первых, потому что Вы здесь со мной, а во-вторых, потому что…я не знаю. Я также не боюсь ходить на кладбища ночью. Наоборот, мне нравятся кладбища ночью.

Уэлш: Почему? Потому что ты патологически бесчувственная преступница?