– Вернон – останавливает она меня. – Мертвецов ищут на кладбищах – после, я вскакиваю на своей постели, весь в поту и дико колотящимся сердцем в моей груди. И только услышав ее голос, понимаю, что это был лишь сон.

***

– Кошмар? – присев на разложенный диван, Кристин убирает со лба мою отросшую мокрую челку.

– Ты здесь. Все хорошо. Все хорошо – повторяю я, приходя в себя.

Развернувшись, я ложу голову на ее ноги и стискиваю колено своей рукой.

– Сколько времени? Уже темно – я привык, что ее всегда забирали и увозили домой до того, как окончательно стемнеет.

– Я пробуду у тебя еще час.

– Почему ты не можешь остаться у меня на всю ночь? – приподнявшись на локте, заглядываю в ее глаза. Мы смотрим друг на друга, и никто не отводит взгляда. Но она не отвечает мне.

– Почему ты так смотришь на меня?

– Потому что я не знаю, кто ты – мне многое хочется узнать о ней. Пробыв с ней последний месяц, я понял, что она лучший человек, чем считает сама. Но я до сих пор не смог разобраться в ее ситуации с Оуэном. А тем более сейчас, когда узнал о существовании третьей женщины, далеко не безразличной ему.

– Кто я?

– Да. Твои вечные недомолвки. Какие-то секреты. Я устал от этого. Ты делаешь все слишком сложным. А мне просто хочется узнать тебя. О тебе, твоей семье. Понять, чем ты живешь и как дошла до этого – только когда последние слова произнесены, понимаю, что сболтнул лишнего.

– Дошла до чего? – она в момент из нежной и ласковой девушки превращается в холодную и жесткую. И поначалу это немного пугало. Но не из-за этого я не спрашиваю о прекрасной блондинке. Я хочу дождаться результата работы Слима.

– До того, что спрашиваешь разрешения на свидания у своего,.. кем бы он ни был, Оуэна – встав с импровизированной кровати, подтягиваюсь и иду к холодильнику. Открыв его, достаю пакет сока и жадно выпиваю его.

– Я ни у кого не спрашиваю разрешения.

– Ну, конечно! – выкинув в мусорное ведро пустую коробку, возвращаюсь к ней, становясь почти в плотную. На Крис надета только моя свободная футбола, и когда она складывает руки на груди, вижу аккуратные соски, просвечивающиеся через тонкую ткань.

– Ты ведь слабая маленькая девочка, с таинственной болезнью, о которой никто не имеет права знать. Тебе нужна защита и опека взрослого мужчины, решающего, что тебе есть и с кем гулять. Так? – копирую ее позу, и довольно улыбаюсь. Она должна попасться. Даже если не хочет, я вытяну из нее все ответы.

Но Крис снова удивляет меня. Вместо того чтобы выйти из себя или просто промолчать, она тяжело выдыхает и ее руки падают вдоль тела. Она выглядит почти сломленной.

– Я не говорю о своей болезни только потому, что она имеет причины, о которых я не могу и не хочу разговаривать. С кем-либо. И предугадывая твой следующий вопрос: Да, даже с Лео – я изучаю выражение ее глаз некоторое время.

– А если я пообещаю не задавать вопросов? – Кристин усмехается. Ее губы подрагивают, когда она старается перестать улыбаться.

– Это то, что я слышала много раз. Ты слишком любопытен, чтобы держать при себе свои мысли, не облаченные в вопросительную форму.

– Боже, ну и кто кроме тебя еще так выражается?! Не умничай – шутливо толкаю ее плечом и прижимаю к себе. – Просто скажи мне – она обнимает меня в ответ и раздумывает около минуты.

– Мне было тринадцать лет, когда случился первый приступ, после которого мне диагностировали эпилепсию. Но спустя два года, из-за того, что я не следовала предписаниям врачам, и делала неправильный выбор, мне присвоили эпистатус.

– Я не силен в медицинских терминах. Может, объяснишь подробнее? Это когда возникают трудности с дыханием?

– Ну, что-то вроде того – Кристин продолжает улыбаться, но мне совершенно не нравиться то, как она ведет себя. Схватив ее за предплечья, держу так, чтобы смотреть в лицо.

– Это не смешно, Крис. Лео говорил что-то о том, что ты можешь умереть. Это так?

– Ты впервые назвал его по имени.

– Кристин! – отвернув лицо в сторону, она проводит языком по верхней губе.

– Если во время припадка не оказать необходимую помощь, то да. Это может привести к летальному исходу – отпустив ее, отступаю на несколько шагов назад. В теле чувствуется невероятная слабость. Руки начинают дрожать от осознания того, что все это время, я ходил по краю лезвия, играя с чужой жизнью и не воспринимая всерьез слова человека, предупреждающего меня.

– Я не могу вспомнить точно, что он говорил мне в тот раз. Поэтому повтори, чего я не должен делать и что именно способно вызвать припадок? – я смотрел куда угодно, но не на нее. Нервно отбивая ногой, кусал собственные губы.

– Вернон, мы договаривались. Никаких вопросов.

– Мы договорились на счет вопросов о причине возникновения твоей болезни, но не о том, что способно убить тебя. Отвечай, иначе я звоню Оуэну – не помню, когда до этого был так серьезен. И увидев впервые меня таким, она не могла просто сбросить это со счетов. Сев на диван, она закинула ногу на ногу.