Первые несколько дней, что удивительно, мы занимались по утрам уборкой территории или казармы. Учились, как было выше сказано, вставать в строй и отбиваться за 45 секунд и занимались прочими необходимыми делами. Пошли даже разговоры, что для осеннего призыва зарядку отменили, а будет физо только в спортзале… (до сих пор смеюсь, как вспомню), потому что уже холодно на улице зарядку делать.

И вот пришел день, когда утром прозвучало:

— Выходи строиться на физическую зарядку! Форма одежды… голый торс. Взять с собой рукавицы!

Это был шок! Получив пару минут на оправку… Здесь стоит остановиться на минутку.

180 молодых парней. Просто пописать — это даже не 20 секунд. Ибо утро, ибо организмы молодые, плюс расстегнуть-застегнуть пуговки. Два туалета. Очков по 10 и писсуар вдоль стены человек на 10–12. Как ни крути, а за 2-е минуты такое количество мочи слито быть не может. И что бы случилось с обороноспособностью Союза, если бы зарядка началась на 5-10 минут позже? И добежав до первого поворота на "Умирай пехота штрассе" (или "Орбита") — это прямая бетонка длиной 3 километра, прямая как стрела и шириной в две дорожные плиты, которая шла вдоль парков, (ну о ней потом), сливалось всё это на обочину. Жёлтые торосы украшали эту дорогу до самой весны. Особо пикантно было то, что вдоль этой дороги, по ту сторону забора, стояли жилые дома. И вот прикиньте — громкие команды, мат не мат, перемат, топанье тысяч ног и журчание в первые минуты зарядки такое… И всё это в шесть с небольшим утра. Весело жилось людям, просто "Аншлаг" со всей его командой одновременно.

И постоянно старшины ругались. Люди-то в окна выглядывая, видели такой натюрморт… Помню, старшина наш Скорочкин так говорил:

— Достанут свои *уи и **ут, понимаешь… как пацаны трёхлётние. Дети, **ять, с большими **ями… Прекратить, больше не **ать.

И вопрос. Кто-то не удержался:

— Вообще?! (с ужасом в интонации).

Ох, и дорого нам обошёлся этот шутливый вопрос. Ох, и дорого. Два часа рота плац трамбовала. Строевым и с песней, а потом с песней и строевым.

И вот бежим мы по этой дороге. Ласковый, промозглый ноябрьский ветерок при температуре окружающей среды от минус трёх до десяти, но тоже не с плюсом, в разные дни, освежает наши разгорячённые после сна полуголые тела. Под ногами, бывает, и первый снежок скрипит-похрустывает. Хорошо.

Темп задаёт Айдаров, сзади, матерясь и подталкивая отстающих, трусит Рома аккуратно неся свои два арбуза. А мы бежим. Т. е. тупо переставляем ноги, плохо уже понимая, что происходит.

Растянулись. Тычки и подталкивания не помогают. Над взводом, если можно так назвать растянувшуюся и потерявшую всякую похожесть на оный, стаю тяжело и надсадно хрипящих, с выпученными глазами полуголых стриженых парней, сгущается атмосфера сержантского недовольства.

— На месте!!!

Вот оно. Нет, т. е. первый раз это даже было неожиданно приятно, но только в первый момент.

— Бе-е-е-его-о-о-ом… на месте!!! — рык сержанта Ромы был страшен.

Недоумение. Но "бежим", мелкой ленивой трусцой. Рома начинает считать:

— Раз! Раз! Раз!

"Раз" подаётся под левую ногу и темп "разов" увеличивается, звучит этот "раз" всё быстрее и быстрее, промежутки между ними становятся всё и меньше и меньше.

— Выше колено, выше, в-ы-ы-ы-ше!!! Ногу!!!

Бежим на месте. Это ещё тяжелее, в основном, потому что бессмысленнее и… непонятнее. Так продолжается минут 5. За это время мы успеваем выровняться в рядах и колоннах. Становимся опять взводом.

— Стой!

— Уф!!! — вырывается у нас.

Пауза.

— Присесть! Руки за голову!

— ???

— Что стоим? Присели! — вступает в дело младший сержант. — Показываю!

Айдаров приседает, закидывает руки за голову. Мы ошарашено, хлопаем глазами.

— Гусиным шагом марш!

И Айдаров на корточках, держа руки за головой, споро начинает ковылять вперёд.

— Ясно?

Ромин рык уже не оставляет никаких сомнений.

— Гусиным!

Кто-то из нас реагирует, присев и вскинув руки, кто-то мешкает.

— Мне повторить?!

Все плюхаются и замирают.

— Шагом марш!!!

Вот оно. Это, я вам доложу, да с непривычки… очень невесёлое занятие. Равновесие держать трудно, спина уже через пять шагов деревенеет, кто-то тычется в спину впереди идущего, кто-то заваливается на соседа сбоку. Кто-то не выдержав дистанции, наступает переднему на пятку, падают оба.

Первые в жизни 100 метров преодоленных таким, с вашего позволения, стилем, запомнились на всю жизнь.

— Бе-е-е-его-о-о-ом!!! — это уже как избавление.

Вскакиваем и гремим сапогами дальше. Изо всех сил стараясь не растягиваться и не ломать строй. Конечно не получается. Пока добежали дистанцию, так сказать, присаживались не один раз. По ходу разучили и утиный шаг. Утиный, это если руки на поясе.

И кстати… Наши брюки от среза сапога и до… в общем того места, где ноги заканчиваются, и чуть выше, стали… т. е. ткань покрылась тёмно-серым налётом. Это потом, позже, мы научились приподнимать ту часть тела, которая перевешивает весь организм и не трёться этими самыми бёдрами об обильно начищенные кремом голенища сапог.