Это было непонятно. Но порядок есть порядок. Заведённый хоть и не нами, но всё же для нас.

Потом, в других частях бани были разные. В ЦГВ, сначала, мы ходили в гарнизонную, там картина была примерно такая же, с небольшой, правда разницей. Было некоторое количество душевых… так сказать кабин. Но это удовольствие было только для дедов. Именно для дедов, т. е. под душем имели право мыться только люди 4-го периода, 3-й допускался… если были свободные места. И строго — один душ, один дед. И никак по-другому.

Когда в батальоне достроили свою баню, так там были только вот эти самые душевые кабины. И всё осталось по-прежнему — один душ, один дед. Так что мыться приходилось по очереди.

Деды не спешили никогда. В принципе. 3-й период мылся побыстрее, но неторопливо, а потом уже мы, молодые, бегом, бегом, бегом… Потому что дедушки, перекурив, уже нас подгонять начинали. Кому же ждать интересно.

Была в батальоне и парная. Когда её топили для солдат, было проще. Сами понимаете, что в парилку можно было заходить только старослужащим. Вот пока они парились, мы успевали помыться. И уже ждали стариков, перекуривая.

Было бы лукавством сказать, что когда мы сами задедовали, то поступали по-другому. Да нет, это, если хотите, логика бытия. Жизнь есть жизнь. И привилегии рождаются раньше нас, такой порядок существует не только в армии, чего уж тут.

Процесс переодевания в военную форму описан многими авторами, так что добавить тут особо нечего. На глазок оценивалась голая, синяя от холода или наоборот ошпаренная кипятком фигура будущего военного и быстро формировался набор из хэбчика и т. п. Более или менее индивидуально подгонялась шапка, чтоб не сильно висла на ушах или наоборот, хоть немного в ней умещалась голова. Ну и сапоги.

Услышав от прапорщика, что мне будет выдана шинель 50 размера, я взвыл. Результатом явилось, что начальник с сожалением покачал головой и выдал мне 46-й. Он, по сути, был прав. Но тогда я это не понимал и, одев на себя шинелку, почувствовал… Ну короче, прямо как от кутюр была шинелка. Она сидела просто как влитая. Кстати сказать, её на микродембель у меня украли. Я даже знаю кто. Был такой рядовой В., сын верблюда. И выдали мне перед отправкой другую, уже даже и не новую, и всё-таки 50-го с лишком размера, так что от судьбы не уйдёшь. Но это к лучшему оказалось. Всё-таки шинель должна быть на 1–2 размера больше. Очень удобно, особенно когда в полевом выходе пользуешься.

Кое-кто сохранил гражданку, для отправки домой, но таких были единицы. В основном гражданка и то, что от неё осталось, полетела в общую огромную кучу в середине зала, где нас переодевали.

Обратно мы шли уже почти как солдаты, даже иногда в ногу.

Вот так превратились мы в военных. По внешнему виду.

Построили нас на плацу. И распределили по ротам и взводам. И попали мы в руки к нашим будущим сержантам. И повели они нас по ротам. Туда, где предстояло нам узнать много нового и интересного, где предстояло стать нам младшими специалистами, не командирами, а специалистами. Ибо учебка у нас была не командирская, а специальная. Это нам всё-таки повезло.

Вопрос к читателям. Просто вопрос, безо всякого потаённого смысла. Вам приходилось бывать в метро? На узловых станциях, так чтобы переход на другую линию был в центре зала.

Вот такой вид открылся мне, когда вошли в родимую, 1-й роты казарму. Длинный коридорище с аппендиксами взводных кубриков-отсеков с обеих сторон и площадкой посередине, на которой стоит тумбочка дневального и расположена канцелярия.

Коридор длиной с вестибюль станции метро, только на 2-м этаже, и без мозаичных картинок с бронзовыми люстрами.

Ощущение возникло… Одним словом, вопрос "И где тут жить?!" встал на первое место.

Что больше всего доставало во время жизни в этом доме?

Во-первых — ПОЛ. Он был везде дощатый, кроме площадки в центре зала. Покрыт пол, был тривиальной тёмно-красной мастикой. Кстати как оказалось — такая мастика была в ходу практически везде в армейских помещениях. Там где были деревянные полы, там сразу оказывалась и эта мастика.

И вот раз в неделю, в субботу, после занятий устраивался ПХД. Так как техники у нас не было, кроме той, что стояла в классе, основные силы роты поступали в распоряжение старшины.

И начиналось. Сначала сдвигались койки в кубриках, и мы падали на колени — не затем, зачем вы подумали, а скрябать, или как мы тогда все говорили с лёгкой руки нашего старшины, прапорщика Скорочкина (дай ему БОГ здоровья, если он ещё жив) "шкрябать" или "шкрести" пол. СТЁКЛЫШКАМИ!!!