— К машине!

Мы выпрыгивали из машины и осматривались. 1-этажный щитовой барак с пристроенным крыльцом. От крыльца к машине шёл старший лейтенант с повязкой дежурного по части. Длинный, стройный, худощавый.

Это был комсомолец батальона. Про него будет рассказ в своё время. Пока они с нашим капитаном здоровались и о чём-то своем командирском говорили, мы построились. Маскируясь за нашими спинами, представитель наряда КПП шёпотом спрашивал про земляков и интересовался у нас наличием цивильных сигарет. Что это такое, дошло не сразу. Как оказалось потом — любые сигареты с фильтром, или даже "Прима" и "Беломор" именовались куревом цивильным. Т. е. главной отличительной чертой было то, что эти сигареты не выдавались в пайках.

— Так, бойцы! — это дежурный уже обратился к нам. — Сейчас идём в роту, до подъёма отдыхаем. После завтрака мандатная комиссия. Вещи оставить в дежурке. Документы и ценности вложить в вещмешки, никуда не денутся. — И, повернувшись к помощнику сержанту, добавил: — Я в третьей.

— Напра-Во! Шагом Марш!

И мы потопали к таким же баракам, стоящим в отдалении. Свернув за первый барак, мы увидели плац, а дальше забор. За забором справа высилось непонятное сооружение со стеклянным аквариумом наверху, а из-за забора опять-таки торчали хвосты 2-х МиГов. Это была вышка РП и стоянка дежурной пары. А дальше была рулёжка и взлётка. Курорт.

МиГи стояли в 7-ми метрах от стены казармы, в которой мне предстояло жить почти 1,5 года. Если продолжить прямую от стоянки, то до моей койки, которую мне выделила заботливая Родина, было от силы метров 40–60. А отбойников у вышки было ещё 6, помимо дежурной пары. А ночные полёты, особенно с середины лета, после прибытия молодых лётчиков и до декабря были 3–5 раз в неделю. Это обуславливалось тем, что молодых вводили в строй. В общем первый месяц спать было некогда, но потом мы привыкли и, если не было полётов, то уже чего-то не хватало. Так что, даже дикий свисто-рык, прогреваемых авиационных двигателей на стоянке, и рёв взлетающих МиГов становился привычным. Удивительное создание человек — ко всему привыкает.

— Тащ стыйант, дежурный…

— Значит так! — прервал старлей дежурного по роте, который выглядел больше чем странно. Т. е. сверху-то он был вроде и сержант, и даже дежурный со штык ножом и повязкой, но без брюк-сапогов, зато в тапочках. — Ты чего такой?

— Мне послезавтра домой, брюки подшиваю, — откровенно и с чувством некоторого превосходства ответствовал сержант.

— А чё тебя Лаврук в наряд поставил?

— Дык это… — замялся сержант.

— Ясно. Уложи бойцов и учти — ЕСЛИ ЗАВТРА У КОГО-НИБУДЬ ИЗ НИХ ОКАЖЕТСЯ СТАРЫЙ РЕМЕНЬ ИЛИ ЧТО-ТО ЕЩЁ, ПРОПАДЁТ ХОТЯ БЫ ОДИН ЗНАЧОК, ИЛИ ТАМ… то домой поедешь в конце июня. С золотым эшелоном. Это я тебе официально обещаю. Врубинштейн?!

— Не извольте беспокоиться, Ваше благородие, чай не впервой.

Этот развязный тон нас удивил, даже больше чем внешний вид дежурного. Но с другой стороны перед нами стоял уже практически гражданский человек. И потом, какие тут у них порядки?

Дежурный по части с чувством выполненного долга на лице удалился досыпать, а мы вошли в казарму. Несмело так, с опаской.

— Чё, га**** (резинотехническое изделие № 1), проспал?

Последовал мощный замах, и дневальный на тумбочке съежился под мощной дланью сержанта. Удара, правда не последовало.

— Ур-р-р-ою, счегол!

— Туда, — он махнул рукой направо, — ложитесь на свободные койки и не… ("волнуйтесь", в общем), никто ничего не возьмёт. Мы себе не враги. Спите, — и коротко хохотнув, добавил: — Если сможете.

Он вразвалочку пошёл впереди нас и, дойдя до коек, которые стояли справа и слева от прохода, громко и раскатисто объявил:

— А к нам гости приехали!

На койках обозначилось шевеление. Мы застыли в проходе. Через минуту появились новые персонажи. Первые же вопросы нас уже не удивили.

— Цивильные сигареты есть? А чего без мешков?

И услышав ответ, в адрес дежурного:

— Вот козззёл! Я бы тушёночки…

Начался разбор, кто, откуда и т. д. Бойцы тут же, никуда не выходя и ни отходя, зажигали предложенные им сигареты. Нам тоже хотелось курить, но было непонятно — нам-то можно или как? Ну, и задал, конечно, этот вопрос один из нас. Толик Мамонтов. Питерец. Чем вызвал бурное веселье и радостные возгласы старожилов.

— Можно, мужик, можно…

И добавил после паузы, дождавшись, когда Толян и кое-кто ещё купившиеся возьмут в рот сигареты:

— Через год, сынок, не раньше.

Последовали вопросы — кто что умеет и т. д. Короче ещё полтора часа до подъёма пролетели в весёлых развлечениях. Кто-то из нас играл на гитаре и пел весёлые песни, кто-то травил про новые фильмы, кто-то ещё что-то. Общались, одним словом.

Но за 20 минут до подъёма заботливые старослужащие уложили нас спать. Ларчик открывался просто. За пяток минут до шести, я, например, ещё заснуть не успел, а в коридоре послышался очень странный, какой-то щебечуший и вместе с тем строгий голос.