Выезды такого рода случались довольно нечасто. Но если уж случались, то попасть в опергруппу стремились все. Причина была весьма простой.

Самым желанным поощрением для воина был краткосрочный отпуск. Планово, в отпуск, можно было поехать только при соблюдении некоторых условий.

Первое. Надо было попасть в квоту. В батальоне было человек триста. Т. е. каждый призыв составлял от семидесяти до ста человек. Реально отпуска объявлялись по результатам периода. Шансы были только у тех, кто отслужил три периода и переходил в четвёртый. Ибо после отпуска солдат, как правило, интерес к службе утрачивал. Потому как он потолка достиг, и рассчитывать на какие-то дополнительные витамины было нечего. Увольнение, в то время, проходило планово, отправляли группами по местам призыва и можно было совершенному раздолбаю уехать в первых рядах, а отличнику и очкогрёбу, стёршему язык о командирские… самым последним. Поэтому отцы-командиры и отпускали счастливчиков только в течение первой половины четвёртого периода. И квота составляла максимум десять процентов. Т. е. от семи до десяти человек.

Второе. Обязательным условием было получение второго класса уже на третий период, а в начале четвёртого боец должен был сдать нормативы на первый. Присваивали первый класс крайне редко. Потому как за классность, за единичку, мы срочники получали ежемесячно дополнительно сто крон на месте и десять рублей в Союзе. Поэтому единичка появлялась на груди только перед дембелем. Вот поэтому и на второй класс было сложно сдать, ибо за второй платили соответственно пятьдесят и пять.

Третье. Для того чтобы отпуск был объявлен, боец не должен был иметь никаких дисциплинарных взысканий, что было…, сами понимаете. Но, даже имея "в кармане" уже объявленный отпуск можно было и пролететь. Примеры я уже приводил.

А в составе опергруппы можно было получить отпуск из рук командования Группы. Потому как батальон у нас был Группового подчинения и, если опергруппа, отрабатывала на отлично, то хоть один отпуск, но объявлялся.

Ну и конечно уехать из батальона на неделю, или даже на десять дней было мечтой каждого. До полигонов, где проводили учения такого рода, было далеко, надо было проехать через пол страны. Шли маленькой колонной, и можно было договориться со старшим, и остановиться где-нибудь в городке для того, чтобы прикупить что-то на дембель. А также попытаться толкнуть чехам часы или приёмничек, привезенный кем-нибудь из командиров или земляков из отпуска. Т. е. подкопить крон для приобретения дембельских товаров. Какое никакое, а разнообразие.

Что мы на этих учениях делали? Да пакости разнообразные. Прослушивали частоты, на которых шёл войсковой радиообмен. Записывали переговоры, а потом при разборе НШ Группы раздавал "подарки" командирам, нарушившим правила радиообмена и радиодисциплину. Помехи ставили в этих радиосетях. Приучали, в общем, чтобы как в бою.

Был случай такой, показательный. С помощью алюминиевой расчёски и УКВ радиостанции завели мы колонну танкового батальона прямиком на недостроенную дорогу, которая шла через болото. И т. о. вывели его, батальон, из строя.

Получив такую команду от НШ, мы вышли на связную частоту батальона. И изменили, от имени командира полка, маршрут движения. Т. к. наша станция была гораздо мощнее, чем те, которые были в полку и в батальоне, комбат нас услышал хорошо, а передачу полковой станции мы забили. Потом расчёской по гарнитуре, включенной на передачу… в эфире треск и только иногда наши команды типа "ускорить движение". Ну, рванул батальон в другую сторону.

Дело вот в чём. Во-первых, комбат должен был запросить пароль при получении по радио такого рода указания. Во-вторых, если вдруг произошло нарушение связи, то должен был осуществиться переход на запасную частоту, а на запасной, по условиям игры мы уже не имели права вмешиваться. А тот в ответ только проорал что-то типа "Есть, тащ, первый!!!" и погнал. Дорога эта шла между двух болот и была недостроена. Вот, когда танки упёрлись в тупик, мы, услышав вопль комбата о том, что он "приехал", перестали вмешиваться и только слушали и записывали.

На разборе НШ Группы назвал нас "истребителями танков" и… Леньке отпуск, как начальнику станции, а нам ценные подарки. Где-то книжка на полке стоит… про танкистов почему-то. Вот такие ценные подарки мы получали тогда.

Итак, чаще всего мы выполняли свои задачи в составе отдельной оперативной группы. А раз группа отдельная, хотя и оперативная, то ПХД ей не положено.

ПХД — это пункт хозяйственного довольствия. Хотя и называется длинно, но на дело это кухня полевая с запасом продуктов и повар. И пища тогда значит, для личного состава бывает горячая и даже регулярно приготовляемая.

А так как этого всего нет, то сидите, ребята, на сухпае. Оно ничего, если суток двое — трое. А если идёт, допустим, подготовка к дивизионным учениям, или даже полковым, но с боевой стрельбой? То дней десять удовольствия обеспечено. Нет, реально удовольствия. Потому что, особенно если лето, в поле — это всё-таки не казарма. Ни распорядка тебе, ни надзора особого. А если еще, какой-никакой прудишко — озерцо рядом, то вообще прелестно. Это с одной стороны.

А с другой — от этих самых сухпаев и чая на третьи сутки уже хочется плакать. Ведь это только в первый день вроде разнообразия и отвлечения от привычного и однообразного рациона гарнизонной столовой.

На второй ещё терпимо. Ну и конечно картошка умыкнутая с продсклада варится или печётся. Тоже почти деликатес.

А вот на третий уже хочется горяченького чего похлебать.

Ну а так как в поле надзор, как было уже замечено, за личным составом, как ни крути, ослабевает, то народ, от смен свободный начинает "соображать".