– Увезем ее в баню да и поставим на приход, – весело рассуждал Саша.

– Не боишься, доиграешься когда – нибудь, – предостерегал его шеф, но смеялся вместе с ним, фантазируя на заданную тему.

Игорь слышал их разговор и ненависть к Александру разгоралась у него еще сильнее.

Однажды Марина пригласила всех к себе домой. Это был простой жест доброй воли не подкрепленный желанием продвигаться по карьерной лестнице или еще чем – то. Она испекла рыбный пирог и просто позвала коллег на ароматный травяной чай. Пришел только Игорь.

Они долго общались, и он даже не заметил как Марина непринужденно предложила выпить вина. Они осушили одну бутылку, потом другую. Потом у Марины развязался язык:

– Знаешь, а я ведь далеко уже не девочка, – смеясь сказала она.

– Зачем ты так? – попытался успокоить ее Игорь, – мы же хорошие друзья.

Но Марину понесло:

– Знаешь, в детстве я чуть не умерла. Я очень отчетливо помню тот день. Мама тогда ушла в магазин, а брат гулял с друзьями на улице. Я взяла бельевую веревку и табуретку. Влезла на нее и приторочила к турнику брата, что был вмонтирован в дверной проем под потолком. Соорудила петлю, как смогла. Дура, даже не умела сделать нормальную петлю, что – бы удавиться по – человечески.

– Марина не нужно…

– Нет, уж ты послушай, – настаивала она, – и я влезла на табурет и… хорошо помню этот момент. Своими босыми ногами, я как будто, прочувствовала каждую шероховатость на поверхности деревянного основания. Такого ощущения явственного присутствия в этом мире у меня не было больше никогда. Я реально ощущала жизнь, как она есть. Я медленно вдыхала и выдыхала и с каждым выдохом я понимала что вдох, это огромная роскошь которой я решаю себя. И, я оттолкнула ножкой табурет и…

– Что ты такое говоришь, Мариша?

Она заплакала:

– Знаешь, я тогда увидела себя в красивом бальном платье времен восемнадцатого века. Я стояла как будто в стороне и ждала, когда меня пригласят на вальс. Мой первый вальс в моей юности. Первое прикосновение к моей робкой ладони мужской руки. Первое общение с мужчиной. В завораживающем танце. Он, аккуратно придерживает меня за талию. Я, положила ему руку на мужественное плечо…

Марина залилась слезами. Они просто ручьем полились из зеленых обворожительных глаз, – ты понимаешь меня Игорек?

– Да Марина, – Игорь пытался исправить сложившеюся ситуацию.

– Мама пришла вовремя, – сказала она, – сняла меня из дверного проема и вызвала скорую помощь. Они спасли меня тогда. Спасли от смерти, но не от него. Не от него Игореша.

– О ком ты говоришь, я не пойму? – Игорь взял ее маленькие ладошки в свои сильные и теплые руки и попытался, поглаживая, успокоить ее. Она резко отдернула и прижала их к своей груди, как будто съежившись от ветра или холода.

– Это случилось когда мне было пять лет. Дай бог ему здоровья. Он встретил меня в парке и сказал что покажет мне сладкого пони. Вот тварь, он хотел показать мне своего срамного сладкого пони.

– Успокойся девочка моя, я умоляю тебя, – настаивал Игорь. Но Марина уже не слушала его и продолжала.

– Он затащил меня в кусты и изнасиловал. Представь себе, если ты на это способен. Он просто взял и употребил пятилетнего ребенка. Тварь. Потому я и не хотела жить. Я постоянно вижу перед собой его потное довольное лицо. И самое страшное, я не могу получить удовольствие при связи с мужчиной, если не представлю его, моего насильника, в роли моего мужчины. Из года в год он не прекращает насиловать меня. Каждый раз, каждый раз, под тем же кустом в парке.

А они спасли меня. Лучше бы дали закончить этот бред. Так что я уже не девочка, – Марина вытерла слезы и начала истерически хохотать.

Позже Игорь узнал что она встречалась с Сашей. Ему стало на столько противно и обидно это осознавать, что он даже спросил об этом самого Сашу:

– Ты правда спал с Мариной? – поймав коллегу в перерыве у кофейного автомата, спросил в лоб Игорь.

– А ты что, влюбился в нее или претендуешь на что – то? – нагло парировал Саша и усмехнулся, – конечно она странная, но в постели выкладывается на все сто. Так что советую. Швейная машинка Зингер.

Он похлопал Игоря по плечу и попробовал уйти, но тот преградил ему дорогу. Мысли крутились у него в голове, обида и ненависть хорошенько перемешались в сосуде, и первое что он выпалил, были слова, которые он никогда бы в жизни никому не сказал даже под пытками:

– Ее изнасиловали в пять лет. Ты не можешь так по – свински относиться к ней. Ты мразь и поддонок. Она же женщина. Женщина, а не твоя очередная победа. Ты понял меня, Сашенька?

Александр отшатнулся от Игоря, но тут же пришел в свою прежнюю форму: