Квартира Татьяны Мирошниковой.

Голос за кадром:

– Его второй брак на Татьяне Васильевне Мирошниковой не был случайным. Многое здесь совпало: давнее знакомство двух Татьян…

Как бы сравниваются: портрет Т. Шуваловой и портрет Т. Мирошниковой (работы Н. Шувалова).

Голос за кадром:

– Какое—то внешнее сходство, внутренняя сила и магнетизм Татьяны Васильевны…

Татьяна Мирошникова:

– Николай Васильевич у нас жил три последних года. Он попал в то трагическое время, когда Татьяна Владимировна умерла и по силе обстоятельств, что он был дружен с братом, нас знал, я, как психиатр, он ко мне обращался, и так он остался у нас жить. За это время он как бы тихонько, тихонько как бы возрождался. Первые работы я его помню в такой в темной со светлой подсветкой такой лунной укроп, который любила Татьяна Владимировна. Потом портрет к године ее смерти. Затем портрет Николая Васильевича в черном. И потихоньку он как-то вошел в жизнь, появилась серия «Невесомости», серия «Паганини».

Три яблока, парящих в пространстве из серии «Невесомости», два портрета (акварель) Паганини.

Татьяна Мирошникова:

– На природу стали выезжать. Раньше, он говорил, связи с природой не имел. А здесь ему очень нравилось. Он искупался, как мальчик лежал на берегу, улыбался. Рад жизни был… И, действительно, Николай Васильевич раз жил, он работал, безусловно. Вставал очень рано и сразу брался за дело, что-нибудь в уголочке рисовал, писал.

На слова «раз жил, он работал» иллюстрация Н. Шувалова к «Мастеру и Маргарите» (бал Воланда).

Татьяна Мирошникова:

– И так у него легко, мы были свидетелями, как у него это все легко и здорово получалось.

Два портрета Т. Мирошниковой.

Татьяна Мирошникова:

– Действительно, не смею так сказать, но по нашему мнению это был большой мастер. И он был человеком скромным, но все говорил, что и после меня кое что останется…

Портрет Паганини с занесенной над скрипкой рукой без смычка.

Татьяна Мирошникова:

– Поразило меня, как он «Паганини» работу делал. Смело все стирал тряпками, мастихином все соскабливал, менял тона, сначала хотел светлыми, потом превращал в темные. Как он астры прекрасные, которые в музее находятся, тоже… Но почему-то у него не получались светлые тона, все равно у него все больше темная тональность такая в его работах.

Работы Н. Шувалова: «Моцарт и Сальери», иллюстрация к «Братьям Карамазовым», портрет «Иван Грозный».

Голос за кадром:

– В эти последние годы жизни талант Николая Шувалова прорывается в новые художественные пространства. Казалось, трагедия утраты близкого друга преодолена.

Второй «Автопортрет с бабочкой на плече». Наезд на бабочку.

Голос за кадром:

Автопортрет Н. Шувалова «Час пробил!».

Голос за кадром:

– 3 декабря 1883 года Шувалов рисует тушью автопортрет с загадочной для всех подписью: «Моему другу дорогому час пробил!». Чуть меньше двух месяцев оставалось до этого часа. 24 января, в канун Татьянина дня этот час пробил.

Ступеньки лестницы в музее.

Голос за кадром:

– После обсуждения выставки Виктора Каткова художники, в их числе и Николай Шувалов, отправились в худфонд.

Здание худфонда. Табличка «Костромская организация Союза художников». Дверь, узкий коридор, деревянная лестница на второй этаж, коридор, небольшой кабинет, стол, стулья вокруг него.

Сергей Румянцев (на полумиксе):

– Мы с супругой посидели примерно час…

Виктор Катков (на полумиксе):

– Я помню, он, значит, засобирался… Вечером было, семь-восемь вечера… Он был нормальный. Я: «Может вас проводить?» Он: «Нет, нет, я один. Тут рядом»… Тем более он был совершенно нормальный… Такой какой-то очень молчаливый был…