«Она очень очаровательно краснеет», – подумал мужчина. «Хотелось бы мне увидеть, как пылают ее щеки в порыве страсти».

Крамольная мысль тут же проступила на его лице, и Елена рассердилась, сказав себе: «Похоже, не этот Мангуэл оставил Джону в наследство свое забрало».

Войдя внутрь, мужчина отдал ее на попечение кудахчущей от волнения экономке, велев посмотреть не осталось ли еще каких-нибудь платьев его сестры, чтобы молодая гостья могла переодеться после горячей ванны.

Девушка спустилась лишь через два часа, с трудом выбрав подходящее из трех предложенных платьев. Она с ужасом отмела все с жесткими вставками, давившими ее то спереди то сзади, с сочувствием думая о бедных женщинах, вынужденных носить эти орудия пытки. Остановившись на легком платье-сорочке, отделанном оборками с пеной кружев по горловине и пышным рукавам до середины руки, она скользнула в верхнее синее платье, состоящее из кокетливо украшенного корсета с очень оригинальными едва заметными крючками и продолжающей его длинной юбки. К счастью, у Елены с бывшей хозяйкой оказался один размер, и, натянув белые чулки, она вставила ноги во вполне очаровательные туфельки на невысоком каблуке. Не имея никакого представления по какому случаю разрешается надевать такой наряд, она спустилась вниз, немного пожалев о чересчур по ее мнению глубоком вырезе на груди, который был едва припорошен белым кружевом.

Хозяин замка сидел у камина в гостиной, вытянув к огню длинные ноги в высоких черных сапогах.

Увидев в дверном проеме любимое платье сестры, он вздрогнул, но тут же облегченно вздохнул, заметив, что одета в него другая женщина.

Это платье очень шло ей, подчеркивая тонкую талию и выделяя синеву глаз.

Мужчина вскочил, чтобы поприветствовать незнакомку, потрясенный произошедшей с ней переменой. Из почти мальчишки, уведенного в первую встречу и простой девушки в крестьянской рубашке, спасшей малышку Кэтти, она превратилась в восхитительную молодую леди, которую бы тотчас окружила толпа кавалеров, окажись это чудо в светской гостиной английского высшего общества, к которому он принадлежал.

– Вы потрясающе выглядите, мисс…, – проговорил мужчина, внезапно сообразив, что даже не знает ее имени.

– Джон Мангуэл, – представился он, галантно поклонившись и заметил, как молодая гостья слегка вздрогнула, услышав его имя.

«Везет же мне на Джонов Мангуэлов», – пронеслось тем временем у нее в голове.

– Лена, – сказала она, по привычке протягивая руку для пожатия, но мужчина поцеловал ее, немного сбитый с толку.

Разряд, прошедший через все тело девушки от прикосновения его губ напомнил боль, испытанную из-за неисправного удлинителя, когда она как-то схватилась дома за провод мокрыми руками, намывая пол в кухне. Почти подскочив на месте, она почувствовала, что вся горит. Потрясенный мужчина смотрел на нее, широко раскрыв свои черные, как омуты глаза. Недоумение от такого острого реагирования этой загадочной женщины на обыкновенный светский жест, который Мангуэл повторял раз по десять на приемах, опять вызвало в его голове беспутные мысли.

Елена опустилась в кресло у камина, надеясь, что гостеприимный хозяин не заметит, что с ней произошло. «Через некоторое время можно будет сослаться на жар от огня и отсесть подальше», – подумала она и встретила его глаза с проскакивающими, словно искры смешинками. Девушка тотчас поняла, что он угадал ее уловку и, откинувшись к спинке кресла, с шумом выдохнула воздух, слегка надув щеки. Непосредственность этого движения, которое любая светская матрона посчитала бы верхом неприличия, еще сильнее очаровала Мангуэла.

– Не знаю стоит ли предлагать вам бренди, Лена. Кажется, вам и без того жарко, – сказал он, почти смеясь.

– Вы обещали хороший грог, – просто ответила девушка.

– Действительно, – проговорил он, начисто сраженный ее манерами, и поднялся, чтобы выполнить обещание.

Вернувшись с приготовленным напитком, он обнаружил Елену уже на маленьком канапе у окна.

Отдав ей собственноручно сделанный грог, мужчина встал поодаль, облокотившись о край камина и слегка согнул ногу в колене, поставив ее на носок с непринужденным изяществом танцора. Сделал ли он это нарочно или нет, предоставив ей лицезреть во всем великолепии свою стройную подтянутую фигуру в свободной белой рубашке, заправленной в темно-серые облегающие штаны и длинные по ноге черные сапоги из тонкой кожи, девушка не знала, но, почти не скрываясь, любовалась им. Весьма бесстыдно, по мнению заметившего это Мангуэла, взгляд женщины скользил по нему, а застряв на уровне паха, заставил испытать непривычное для него чувство смущения.

«Кто она такая, черт возьми!» – разозлился он, переместившись в кресло у камина и задал мучивший его вопрос.

– Вы сказали, что вас зовут Лена. А как, позвольте, ваше полное имя? Откуда вы родом?

«Не говорить же ему, что меня зовут Елена Маслова, и что я из его далекого будущего», – решила девушка. «Он быстро спровадит меня в сумасшедший дом». Поэтому поведала лишь часть правды, объяснив, что ничего не помнит о себе кроме этого короткого имени, и что ее около года назад подобрала в лесу добрая женщина, живущая там уединенно с немым мальчиком-подростком.

Такая версия совсем не устраивала логический мужской ум, и Мангуэл нахмурился.

Допрос прервала маленькая Кэтти, влетев в гостиную и захлопав в ладоши при виде своей спасительницы.

– Какая же вы хорошенькая, мисс Лена, – защебетала она, подбегая к девушке и усаживаясь рядом.

– Ты подслушивала у дверей, несносная девчонка! – притворно строго сказал ей Мангуэл, понимая, что никак по-другому она не смогла бы узнать имени их таинственной гостьи.

– Toi tout savoir, [1] – воскликнула девочка на неправильном французском, и Елена мгновенно исправила ее: «On dit «tu sais tout», mon ange». [2]

Эта реплика окончательно доканала Мангуэла. Мужчина вскочил с кресла и встал перед ней, скрестив на груди руки.

«Итак, мадам. Вы еще ко всему прочему владеете французским», – голос его стал ледяным. «Что за комедию вы ломаете?!» – гневно спросил он, раздувая свои красиво очерченные широкие ноздри.

– Я не ломаю никакую комедию и отреагировала на ошибку вашей племянницы случайно, – спокойно ответила девушка. «Как заправский педагог», – тихим шепотом добавила она, и Мангуэл, будто услышав ее, строго спросил: