– Два дня тому, сразу по приезду Дмитрия.

– Сказать, как я понимаю, кто приходил за эти дни к убитому вы не можете.

Шнурков развёл руки, показывая, мол, рад сказать, да нечего.

– Вы можете сказать, чего не достаёт в дворницкой – одежды или ещё чего.

Купец осмотрелся, нахмурился.

– Вот здесь, – рукою указал на вбитый в углу гвоздь, – овчинного тулупа нет, его я для дворника купил, и, – купец посмотрел на убитого, – он в поддёвке приехал, ее тоже не вижу, а вот пиджак, – Шнурков подошёл к табурету, на котором лежал небрежно брошенный пиджак, – не Дмитрия, и ни Андрея точно.

– Может, Потапова?

– Нет, тот в военной форме был.

«По произведенному на месте дознанiю оказалось, что Дмитрiй Васильевъ поступилъ дворникомъ въ домъ Шнуркова за несколько дней до совершенiя преступленiя, на мъсто роднаго брата своего Андрея Дмитрiева Васильева, уъхавшего на родину 2 Января для отбытiя рекрутской повинности и что послъ отъъезда послъднего оставался в двориницкой родной дядя ихъ, рядовой 146 пехотнаго Каспiйскаго полка Потаповъ, прибывшiй из Кронштадта въ 10 дневный отпускъ и еще приходилъ въ гости какой—то крестьянинъ, помогавшiй покойному работать».

– Миша, – повернул голову к Жукову Иван Дмитриевич, – проверь Потапова, когда он прибыл к месту службы или домой?

Помощник кивнул и собрался выходить, но уже у двери обернулся:

– Мне в Кронштадт?

– Телеграммой, – отмахнулся от помощника и тут же обратился к купцу. – Значит, вы не знаете, кто мог в эти дни приходить к Дмитрию?

– Рад бы помочь, – платок вновь полетел ко лбу, казалось, что Шнурков изойдёт потом, как в парной жарко натопленной бани.

– Но вы—то проверяли нового дворника, заходили к нему.

– Конечно, – купец тяжело задышал, – я же должен быть уверен в честности взятого на место брата молодого человека. Вы же знаете, что не во всём можно иметь веру к родственникам, иной раз такие, – и он умолк, в глазах сверкнул какой—то недобрый огонёк.

– Знакомо мне, – спокойно сказал Путилин, понимая, что более сведений от Шнуркова он не получит, а только стенания, жалобы и тому подобную непотребный для следствия поток излияния на жизнь.– Не смею вас более задерживать, Фрол Кузмич.

– Вы разыщите злодея?

– Непременно, – за начальника сыскного отделения ответил пристав, взяв за локоть купца и препроводив к выходу, шепча что—то тому на ухо. – А теперь что? – Спросил он, вернувшись.

– Расспросим прислугу, живущих в доме, может быть, кто—то что—то видел, слышал.

Опросы заняли часа полтора, Путилин намётанным глазом видел, кто знает, что сказать, а кто беседует ради любопытства. Пока ходили, вернулся Миша с телеграммой из Кронштадта. Там подтверждалось, что рядовой Потапов вернулся к месту службы накануне и быть причастным к убийству не мог.

Одна из служанок, бывшая в работницах у жильцов со второго этажа, смогла поведать, что к ней иной раз приходит односельчанин Василий Михайлов, который в последние два дня помогал новому дворнику в работе. Снега—то навалило почти по колено, потом девушка смутилась и призналась, что односельчанин «уж очень ревновал, подозревая каждого молодого и красивого в любовной связи с нею, Наталией».

Иван Дмитриевич взял полученные сведения на заметку, но продолжил обход с целью расспросов.

– Так поинтересовались бы о братьях у Дарьи, – с хитринкой в голосе произнёсла кухарка с третьего этажа, – не успел братец на повинность уйти, как она другого брата в оборот взяла.

– Как говоришь? Дарья..

– Филиппова, на соседней улице проживает, – и назвала адрес, а в глазах такая ненависть, хоть ножом режь.

«По отношенiю къ Потапову обнаружилось, что онъ наканунъ убiйства выбылъ въ Кронштадтъ, слъдовательно совершить преступленiе не могъ; что касается неизвъстнаго лица, навъщавшаго Дмитрiя Васильева и помогавшаго ему въ работъ, то изъ дальнъйшаго дознанiя сдълалось извъстнымъ, что онъ былъ крестьянинъ Новгородской губернiи Василiй Михайловъ, проживавшiй въраiонъ того же Полицейскаго Участка, у содержателя извоза Петрова и отмъченный 5 Января выбывшимъ на родину для исполненiя рекрутской повинности».

– Да, был у меня в работниках Василий, – лицо со сведёнными к переносице широкими бровями походило на птицу, которая распростав крылья приземлилась на толстые щеки и широкий нос Петрова, – пятого числа получил у меня сполна расчёт и отправился исполнять повинность – служить Царю—Батюшке.

– Какого числа это было?

– Так, – содержатель извоза начал загибать пальцы, причмокивая толстыми сальными губами, – пятого, точно пятого.

– Покажите пиджак, – попросил Путилин пристава, тот щёлкнул пальцами и перед ними предстал полицейский. – Вам знакома эта вещь?