Во дворе Иван Дмитриевич надел шляпу.

– Каковы твои впечатления об услышанном?

– Истинно Двуликий Янус.

– Верное ты подобрал имя потерпевшему, – Путилин постоял некоторое время во дворе и направился не к воротам, а в дворницкую, дверь в которую была открыта, а хозяин пил чай, увидев двух господ, одного постарше солидного в шляпе с тростью в руке и молодого с едва заметными усами. Дворник поднялся.

– Чем могу помочь? – и тут же остолбенел, узнав в солидном начальника сыскной полиции. Тот по пустякам сам не разъезжает.

– Любезный, – произнёс Иван Дмитриевич, – ты знаком с Петром Роговым?

– Никак нет, – вытянулся дворник, выпячивая вперед грудь.

– Как так? – вклинился в разговор изумленный Михаил.

– Если позволите сказать, мне ведомо, что Рогов служит у господина Ивановского, ни в чем противозаконном замечен не был.

– А приятели?

– Видел только одного Николая, служащего в доме Вавилова, что на Малом проспекте.

– Васильевского.

– Нет, Петербургской.

– Больше никого?

– Один– два раза чернявую девицу небольшого росточка, ее я не знаю.

– В чем была одета?

– Одежду ее не запомнил, а вот красной плат помню.

– Какие—нибудь были узоры?

– Нет только золоченая бахрома.

– Когда видел ее в последний раз?

– Так накануне.

– Вчера?

– Так точно, вчера она его ждала с час у ворот, как Петр вышел, так он вместе и ушли.

– Опознаешь ее?

– Почему не опознать. Девица из себя видная. Такую не сразу забудешь.

– Миша, отвези в анатомический на опознание, а я в больницу, нет, пожалуй, туда с утра. Я на Офицерскую.

Перед входом Ивана Дмитриевича ждал слуга господина Солнцева, проживающего в доходном доме Крупенникова.

– Господин Путилин, к Вам, – указал дежурный чиновник на ожидающего, – говорит по происшествию на мосту его хозяин хотел бы дать некоторые сведения.

– Я возвращался домой поздно, что—то около трех ночи. – Рассказывал господин Солнцев, угощая Ивана Дмитриевича рюмкой французского коньяку, – так вот. Проходя мимо лестницы, что ведет к Большой Невке, я увидел мужчину, высокого молодого, и женщину небольшого роста в платке. Было еще не так светло, и он показался черного цвета с каймой по обрезу. Они ссорились, девица произнёсла, я точно запомнил ее слова, «я имею на тебя право». Утром же я спешил по делам, но ради любопытства, подошел к толпе. И увидел и мужчину, и женщину, лежащих на камнях под мостом. Вот решил поведать Вам, мне посоветовал помощник пристава.

– Благодарю за столь ценные сведения, которые помогут изобличить негодяя.

– Он найден.

– Да, но, увы, было мало доказательств.

В кабинете в любимом кресле Путилина восседал, именно гордо восседал помощник, который при появлении начальника вскочил и торопливо произнёс.

– Доставлен Николай Мишкин, приятель нашего Рогова.

– Хорошо, – Иван Дмитриевич не стал садиться за стол, а прошел к окну, положив на подоконник шляпу и трость, обернулся к доставленному, который поднялся со стула и робко мял свою фуражку.

– Ну здравствуй, – сказал хозяин кабинета.

Николай еще больше стушевался и что—то проблеял в ответ.

– Ты слугой в доме Вавилова?

– Истинно так.

– Вчера вечером ты встречался с Петром Роговым?

– С Петькой, так точно, – вымолвил Мишкин и перекрестился, – несчастье—то какое с ним, а с Лизкой, – он покачал головой, – хорошая была девка.

– Так что было вечером?

– Встретились мы часов в семь—восемь, точно не помню, но Петька с девицей своей уже был. Пошли в трактир, что на Дворянской подле моста Сампсониевского. Поначалу Лизка бутылку водки взяла, потом я. А как я увидел еще приятелей, так к ним пересел. Надоело, Вашство, слушать, как они лаются. Целый вечер, Петька—то надумал ее бросить.

– А потом?

– Не помню, слишком выпимши был, даже не помню, как домой добрался.

– Что ж ступай, коли так.

После того, как осмелевший к концу разговора Николай покинул кабинет, Путилин спросил у Жукова.

– Что в анатомическом?

– Опознал ее сердешную.

– Что ж дело ясное.

– Иван Дмитрич, я не пойму, отчего Рогов голодранцев выдумал?

– Убийство, оно везде считается убийством. А с больной головы он ничего лучше придумать не мог.

– Не задумал бы девицу бросить, так судьба и по– другому потекла. А так она в анатомическом с распоротым брюхом, а он под суд. Вот судьбина, не приведи Господь.

– Не первое ж такое дело и не последнее.

– Иван Дмитрич, я все же не пойму, как он остался жив после падения с двух саженей и при том на камень. Как?

– Да очень просто, ты ж не читал отчет доктора?

– Нет.

– То—то, а дело я думаю было так. Выпили они крепко, потом оказались на мосту, там продолжили ругаться. Лиза стояла спиною к ограде или опиралась спиною. Петр стоял напротив то ли со зла, то ли еще по какой причине несколько раз ударил ее кулаком. Потом, может, толкнул, а может она поскользнулась, схватила его за пиджак и вместе полетели вниз. Она упала на спину, он на нее. От этого и остался жив, а она ударилась спиною и сверху получила несостоявшегося суженного. Бедняжка не почувствовала никакой боли. Доктор говорит, что смерть была мгновенной. Такова она петербургская обыденная история.