Еще пара часов и Жанетт-Громобой плетется назад, согнувшись под тяжестью мешка, который она держала в левой руке. Правой она тащила завернутое в тряпье железо – оружие и доспехи, которые удалось стащить с мертвецов. Палку Жанетт выбросила на поле. Тропу крестьянка знала, как свои пять пальцев, и лишнее бремя было ни к чему. А тем временем начал змеиться туман.

На середине пути Жанетт остановилась передохнуть. Она села на землю и зачерпнула воды. Жажда замучила. Мокрые редкие волосы выбились из-под чепца, сейчас можно стащить с головы и его – никто не видит. Но вдруг Жанетт охватил страх: вдалеке послышалось ржание, и мимо нее промчалась темная фигура всадника. Звук доносился издалека, но конь пронесся рядом, едва не столкнув добычу в трясину. Жанетт перекрестилась и, схватив поклажу, поплелась в Сен-Оноре, пока туман не заволок болото и де Конгар не восстал в очередных поисках жертвы.

Удивительно, насколько точно сбываются предчувствия.

Крестьяне вернулись с того же поля, где побывала Жанетт, поживились они славно. А через пару дней почти у всех появились рвота и тошнота, боль и ломота, головные боли и гниющие опухоли под мышками… истинно тот день стал черным для Сен-Оноре: пришла страшная званная гостья – чума. Ее пригласили сами крестьяне, не брезговавшие ничем, а теперь им пришлось кормить смерть своими жизнями.

Жанетт лежала на земляном полу, прижав к себе младенца. Он уже не орал во всю мочь, да и сама мать уже ничего не чувствовала, готовясь низвергнуться в геенну огненную.

Запах дыма вернул ей последнюю искру жизни: лачуга пылала. Жанетт поползла к выходу, забыв обо всем на свете, она уже не помнила себя от пламени и боли, сжирающих тело изнутри – до души ей дела не было. Брошенный мертвый комок плоти накрыла пылающая балка… Это все, что помнила Жанетт…

– Вы не боитесь, что простолюдинка заразит всех в замке, госпожа? Она хуже болотных демонов, чума – достойная кара за мародерство.

– Мародерство? Питать себя за счет других – не грех, – рассмеялась в ответ госпожа, но ее мелодичный голос прозвучал, словно звон металла. – Внутри болотного кольца ничего не осталось? Болезнь дальше не пойдет? Да, проведите меня к этой простолюдинке из Сите Нуар. Я хочу взглянуть на нее.

– Она в сарае у вас за спиной.

Раздался звук оплеухи.

– Что ж ты сразу не сказал? Воистину меня окружают недоумки!

По знаку госпожи открыли дверь в сарай. Госпожа лишь заглянула во мрак и отдала приказ:

– Перенести эту крестьянку в один из покоев башни. Она нужна мне живой.

Жанетт открыла глаза. Ее комната была относительно опрятна, со сгоревшей лачугой не сравнить. Каменные стены, оконце, дающее свет и непривычно мягкая постель. Болезнь больше не терзала ее тело, но душа не находила себе места. «Господи, я не заслуживаю твоей милости», – подумала она, и, как будто в ответ, она услышала слова:

– Разумеется, нет. Потому что ты жива.

Жанетт не слышала, ка как отворилась деверь, и в комнату вошла дама в черном наряде с фиолетовой каймой по краям рукавов, похожих на нетопырьи крылья или языки огня. Она опиралась на длинный жезл с круглым набалдашником. Кожа ее была бледна, а глаза – хищными и недобрыми. Волосы спрятались под черной шляпой, расходившейся к верху двумя рогами.

– Так это тебя вытащили из пламени Сите Нуар мои люди? – холодно поинтересовалась дама. – Впрочем, тебя можно посчитать красавицей, если сравнивать с остальными вилланами. Твое имя?

– Жанна.

– Другого я и не ожидала, – презрительно фыркнула дама. – Знаешь, где ты сейчас и кому обязана жизнью? Перед тобой графиня де Конгар.

Жанетт затрясло от страха: в поселке о замке де Конгар старались не вспоминать.

– Чего ты так дрожишь? – спросила дама. – Мне нужна союзница, не знающая страха и умеющая хранить тайны. Я не только прощу тебе мародерство на моей земле, – лишь я одна имею на это право, – но и, возможно, награжу за маленькую услугу.

Жанетт рухнула на колени.

– Вы можете вернуть мне дитя?

– О многом, что здесь происходит, ты никому не расскажешь, – сухо ответила дама. – И исполнишь мою волю. А там и о награде будет речь.

– Что я должна сделать? – спросила Жанетт.

– Для начала поставить крестик на договоре, – ответила графиня. – Чернила надежнее. Потом ты будешь служить одной даме при дворе нашего герцога, Филиппа Доброго. И только там узнаешь все остальное…

…Подземелье замка де Конгар почти ничем не отличалось от подземелий соседей. Такое же мрачное и сырое, только с одним исключением: темницы располагались вокруг зала с низким сводчатым потолком. Посреди него стояло кресло, окруженное горящими факелами. У кресла стоял небольшой медный ящик, а в кресле, распластав свой наряд, словно крыла нетопыря, восседала Малефисент де Конгар. По ее бледному лицу пробегали красные блики факельных огней. Графиня смежила тяжелые веки, как будто о чем-то задумавшись, но если присмотреться, то она, скорее, напоминала гадюку, приготовившуюся к молниеносному броску.

Наконец, после долгого ожидания, впереди раздались звуки шагов. Но Малефисент слышала не только их. Ее заинтересовал звук тела, которое тащили по земле.

Стражники приволокли Жанетт и бросили ее к ногам графини. Роскошный наряд пленницы был в грязи и изорван в клочья.

– Рассказывай, как ты выполнила свою миссию, – холодно велела Малефисент.

– Я все рассказала госпоже Маргарите, – прошептала Жанетт. – Вы ведете дела с дьяволом.

– Предположим, да, и что с того? – Малефисент, как будто задала вопрос себе самой. – Но ты-то с ним тоже в родстве, а? Напомнить о мародерстве и о том, как ты заразила чумой свое дитя? Так что отравить герцогиню Бургундии тебе не составило бы труда. Взамен, когда я заняла бы ее место, ты смогла бы получить очень многое. А теперь у меня найдется награда иного рода.