Скрип ключа в замке заставил ее отбросить в сторону кисточку и обернуться. Дверь бесшумно открылась, и в гримерке появился Олаф, утирающий раскрасневшееся лицо платком. По пути в оперу, его угораздило потерять цилиндр, от его важного вида не осталось и следа. Клер хихикнула, отчего стали видны ее передние острые зубы.

– Т-ты можешь объяснить, что означает твой демарш? – потребовал дрожащим от волнения голосом Олаф. – Что еще за развод? У нас, если помнишь, брачный договор, и в случае расторжения…

– У меня свой договор, – резко ответила Клер. – Мне все равно, что будет с твоими деньгами. Ты неспособен ни на одно решение, так что считаю себя свободой с этого момента. Все бумаги тебе пришлют, когда я обживусь на новом месте. Да, муженек, ты мне надоел. Надоели и твои дела, в которых я должна разбираться. Ты уже взрослый мальчик, Олаф, так что принимай решения сам.

Последние слова она произнесла с оттенком пренебрежения, чем окончательно довела Олафа до потери рассудка. Зрелище было воистину жалким. Олаф – эта куча жира в черном – рухнул на колени и пополз к Клер, рыдая, как беспомощный ребенок. Клер сидела на стуле, словно мраморная статуя.

– Что-то случилось? – на шум из комнаты заглянула уборщица.

Олаф оглянулся. В его взгляде было нечто звериное, так что уборщица поспешила исчезнуть. Нервно покусывая губу, Олаф поспешил ретироваться. Клер же продолжила наносить макияж.

Через пару часов сидения в гримерке, она, наконец, подняла трубку телефона и вызвала костюмершу – невысокую, угловатую барышню с ужимками бабуина, что впрочем, не мешало ей быть отличным спецом в своем деле. Пока несли костюм, Клер уселась у зеркала и мечтательно представила себя в костюме позапрошлого века… какая же это красота. И ее голос, ее неземной голос, затмит все недостатки ее внешности. Больше драмы, больше чувств – с этим она справится.

И вот в дверь постучали. Тихо и три раза.

– Войдите! – произнесла Клер.

В комнату вошла Асни – та самая костюмерша. Умилительная мордочка шимпанзе сидела на низкорослом неуклюжем теле. Длинные руки, едва ли не до колен, полусогнутые ноги и согбенная осанка. На голове темнел пушок – Асни избавлялась от растительности всеми доступными способами, кроме эпиляции – на эту процедуру она не отваживалась ни при каких обстоятельствах.

– Я принесла костюм, – ответила она, приближаясь к Клер скачками. – Новейший дизайн.

И при этом сочувственно кивнула.

Клер уже поняла, что это значило.

Обреченно вздохнув, она взяла вешалку в чехле – удивительно легкую. Казалось, сценический костюм Тоски был невесом.

Асни попятилась к выходу, все также нелепо подскакивая на каждом шагу

– Сочувствую, – на удивление музыкально произнесла она. – Там такое накручено.

Клер дернула зиппер – и чехол сам сполз с вешалки.

То, что висело на ней, повергло приму в шок.

– Но это же нельзя надевать! – воскликнула она. – Что за вульгарщина!

– Это новый арт-концепт. Говорят, пригласили дизайнеров от тех, о ком не принято говорить, – прошептала Асни.

– О ком не принято говорить, – прошептала Клер. – О Корпорации что ли?

Асни в священном ужасе поднесла палец к губам.

– Знаю, знаю, что не принято, но я же на нее работаю, и не скрываю, – спокойно ответила Клер. – Но это! Кого они пригласили?

– Мадам Личинль, – ответила Фрида, отскакивая еще ближе к выходу.

– Ощущение такое, что этой англоманке изменил вкус, – прошептала Клер. – Она явно сошла с ума от одиночества. «Дисгайз лимитед»… Тоже еще бренд состряпала.

Когда она оглянулась, дверь была закрыта, Асни же и след простыл. Клер повесила пялку с костюмом на вешалку и еще раз осмотрела его – нет, это было нечто невозможное. Ее невеселые мысли прервал звонок – пора было идти на сцену и еще раз определиться расположением – у режиссера была привычка делать расстановку в самый последний момент, ну разве не может это не раздражать?

Клер вышла на подмостки. В зале и на сцене никого не было. Она решила вернуться в гримерку, как вдруг вспыхнул свет и в бледном пятне софита она увидела восседающую в кресле знакомую темную фигуру.

– А, Мал, всего лишь это ты? – Клер бросила в зал небрежную реплику.

– Что-то слишком легковесно мы бросаемся словами, – вкрадчиво, но несколько неудовлетворенно произнесла Малефисент, вставая со стула и направляясь к своей подопечной. – Слышишь, Клер, я с отличной новостью. Немедленно собирай чемоданы. Рейс в Милан перенесли на два часа раньше.

– А «Тоска»?

– Отменим этот новомодный бред, – спокойно отреагировала

Малефисент. – Что тебе здесь? Пустота, суета, прозябание, а там – только вообрази! – Италия, тепло, апельсины, свежая горячая кровь… Последние слова заставили Клер улыбнуться.