– Ты совершаешь сейчас жуткую ошибку.

– Да, скажи еще «ты будешь жалеть об этом…» – перебила Элина. – Я все это знаю. Вообще все, что ты мне сейчас скажешь! Может, и совершаю. Но это мой выбор, и я несу за него полную ответственность – уголовную в том числе, – она непроизвольно улыбнулась.

– Дома вечером обсудим. Я не готов сейчас… Это совершенно не в тему. Не забудь покормить Гошу, – Петр махнул рукой официанту.

С начальником все прошло легко и быстро. У Элины сложилось ощущение, что он только и ждал ее заявления. Что, можно даже без отработки? Замечательно! Устроит ли меня пять окладов по соглашению сторон? Почему не шесть? А, ну конечно… бедственное положение тонущего в кризисе банка. Государственные перезачеты разошлись на зарплаты топ-менеджмента. Понимаю, Сан Саныч, ничего не поделаешь. Ну, давайте пять, раз такое положение, что же тут скажешь. Ага, спасибо, не поминайте лихом.

Свобода!

Ринник шла навстречу неяркому октябрьскому солнцу, пробивающемуся сквозь облака, и улыбалась сама себе: первый раз в жизни она обошла выверенный сценарий даже не сбоку, а как-то по косой, без всякого плана, экспромтом. Впереди ее ждала новая весна. И начаться она должна была не через пять месяцев, как утверждал строгий настенный календарь, а прямо сейчас. Внутренние часы подсказывали, что по случаю кардинальных перемен в жизни ее ждет небольшая компенсация в виде земляничного смузи в «Кофемании».

– ДАВАЙ-ДАВАЙ, ты первый! – хохмили приятели перед входом в аудиторию, толкая друг друга в приоткрытую дверь и подставляя подножки. Им предстояло сдавать зачет по практике предпринимательской деятельности. В аудитории их ждал Рэддис, и они прекрасно знали, о чем он не преминет спросить. Друзья даже делали ставки на то, какой вопрос будет первым – назвать MIT best practices [4] или перечислить «теоретико-методологические основания развития предприятия на ранней стадии жизненного цикла». Юра Димченко и Миша Коваленко знали, что ни списать, ни считать не получится. Рэддис видел все и всех, причем, кажется, еще до того, как они появлялись в аудитории. А потом смотрел немигающими голубыми глазами, и одного этого взгляда было достаточно, чтобы понять, есть зачет или нет. С первого раза не сдал никто. Со второго тоже. Оставалась третья попытка.

Рэддис, в оригинале Dimitry Raddis, американец с русскими корнями, пять лет назад переехал из Бостона в Москву, «чтобы построить в этой стране венчурную индустрию». Звучало красиво, масштабно, поэтому Рэддис не уставал повторять это на каждой встрече со знакомыми и малознакомыми людьми. По достоверным сведениям, американец принимал участие в запуске нескольких прогремевших на всю страну доткомовских проектов [5] в начале 2000-х, потом получил МВА в MIT, где и остался преподавать. Почему его потянуло в Россию – никто не знал. Поговаривали, что он влюбился в русскую девушку. Ходили слухи, что он шпион.

Редисом его окрестил староста группы, чьим любимым занятием, помимо координаторской деятельности, было наделять окружающих звонкими прозвищами и выдумывать им причудливые биографии, зачастую не имеющие ничего общего с действительностью. Так, по его мнению, Рэддис числился в розыске ФБР после совершения серии незаконных махинаций в интернете с печально известной гражданкой Чап О Ман [6] , тоже русского происхождения. На пару с аферисткой они якобы переводили огромные суммы за границу и обирали обманутых вкладчиков не хуже небезызвестного Сергея М. Это и стало основной причиной переезда в Россию, где правоохранительные органы «взяли его под крыло». На этом эпизоде рассказ старосты прерывался, от вопросов о подробностях и реальных условиях сделок он отмахивался. Хотя его небылицы всерьез никто не воспринимал, биографию Рэддиса продолжали обсуждать. Чем он занимается помимо преподавания, точно никто не знал, поэтому слухи вокруг его фигуры не утихали.

Сам Рэддис был довольно деятельным человеком, постоянно участвовал в предпринимательских мероприятиях разной величины, приглашал на них студентов, советовал им обращаться к полезным людям из своего обширного круга знакомств, однако прямых контактов не давал. Считал, «кто ищет – тот всегда найдет». Предпочитал ярко-оранжевый цвет, который резко контрастировал с его тронутыми сединой волосами. Даже на встречу с президентом не считал нужным надевать галстук, напоказ расстегивая две верхние пуговки ворота рубашки. Студенты к нему прислушивались, многие были знакомы с ним еще до поступления, в целом в тусовке считалось модным знаться и дружить с Рэддисом.

Говорили, что он мажоритарный акционер крупного сталелитейного завода (и потому был замечен в тесной дружбе с небезызвестным политиком). По другим слухам, он жил на доли от стартапов, в которые инвестировал еще на посевной стадии. Поговаривали, что именно он держит подпольную сеть магазинов «Розовый кролик». Эту версию активно продвигал тот же староста группы, однако ее мигом забыли, как только выяснился источник слухов. Одно было известно точно: Рэддис обожал море и сам ходил под парусами. Есть ли у него собственная яхта или он ее арендует, тоже никто не знал.

Наконец, Коваленко решился. «Ну, давай!» – хлопнул его по плечу Юра. Тот выпучил глаза, скорчил рожицу и практически вбежал в аудиторию. Рэддис спокойно смерил его немигающим взглядом.

«Ну точно про методологию начнет мурыжить… так и знал!» – мелькнуло в голове Коваленко.

Ровно через десять минут он вышел из аудитории побледневший, затворил за собой дверь, сделал неопределенный жест рукой в направлении выхода и недовольно сморщился под взглядами одногруппников.

– Ну как там Редис? Совсем жесть, да? – нервно спросил староста, переминаясь с одной ноги на другую. Папка с конспектом была зажата у него под мышкой, другой рукой он придерживал эту папку со стороны спины. Его нервная поза свидетельствовала о крайней степени возбуждения из-за предстоящего зачета.