Вечером новобранцев, уже с трудом вязавших лыко, отнесли в умывальник и уложили лицами в раковины. С шумом пошла вода. Посвящение состоялось.

Комната быстро заполнялась жильцами. Ребята перезнакомились с историками, математиками, биологами. Соседом Исая по койке оказался Арнольд Стуканов. Насмешливый Арнольд был из «историков», и их последующая дружба и шутливое противостояние «филологов» и «историков» взяли начало из соседства-противостояния этих коек.

Друзья быстро освоили бытовые условия нового жилья, которые, помимо длинного коридора и безразмерной, всегда шумной комнаты, включали еще новую четырехэтажную баню напротив общежития. Ходили туда по субботам, веселились, пели песни.

Утро проводили на лекциях и занятиях. Шейнис стал душой компании, и его предложение расположиться «на галерке» было с радостью подхвачено друзьями. На задних рядах можно было заниматься чем угодно. Оставалось только удивляться, как эти «занятия» не мешали Исаю записывать лекции и блестяще сдавать экзамены.

После первой пары, в любую погоду, будь то ветер, дождь или снег, нараспашку выбегали из подворотни и мчались через дорогу в институтскую столовую. Завтракали в буфете с витринами. Из закусок филологи довольствовались постоянным набором: винегрет, студень или треска в томате.

После трех пар спешили на обед. Радовали два обстоятельства: во-первых, обслуживали официантки и, во-вторых, на столах стоял бесплатный хлеб. Всегда розовощекий, пышущий здоровьем белорус Леха Шиманский обходился хлебом с горчицей, запивал «обед» водой из-под крана и со смаком закуривал папиросу «Памир». Леха ночевал уже не только у земляков-сябров, у которых остановился в ожидании места в общежитии, но и у доверчивых девушек.

– Шиманский, – глубокомысленно резонировал Юра Колесов, – тебе место не на галерке, а на галере.

Отобедав, шли в читальный зал и старательно вчитывались в заданную литературу, делая выписки. Шейнис же частенько, не листая книг, записывал что-то свое. Подняв голову, он направлял взгляд далеко, сквозь стены читального зала, и наблюдал игру звезд в небе. К нему обращались, он долго не понимал, чего от него хотят сидевшие рядом Резников или Малиенко. Они же намекали, что пора закругляться.

– Сейчас, сейчас, – поднимал указательный палец Исай, – слушайте, что сказал Берковский: «Никто не может претендовать на окончательное толкование великих произведений». Ну, как вам?

– Слушай, давай обдумаем это чуть позже. А то скоро гастроном закроют, и тогда придется твоими конспектами закусывать.

Ребята шагали по Малой Посадской в сторону киностудии «Ленфильм», напротив которой находился гастроном имени Братьев Васильевых. Обычно брали по пятьдесят граммов сливочного масла, сто пятьдесят ветчинно-рубленной колбасы, кефир и нарезной батон.

Вечером за длинным столом под электрической лампочкой собирались все обитатели девятнадцатой комнаты. Ужинали не спеша, торжественно, все съеденное запивали чаем типа «белая ночь», то есть кипятком с сахаром. За столом всегда много разговаривали, спорили. После трапезы разбредались по гостям, танцам или свиданиям. Вновь собирались уже к полуночи, и тогда споры возобновлялись с новой силой. Обсуждали стиляг, освоение Целины, приезд Ива Монтана.

Миновали первые летние каникулы. Осенью четверо закадычных друзей вновь встретились на галерке. После собрания в деканате Шейнис, Малиенко и Колесов вышли на площадь перед институтом, посреди которой разросся огромный дуб, окруженный изумрудной травой, и принялись обсуждать прошедшее лето. Шейнис рассказал, что провел лето в родной Калуге. Из достижений – выступление дуэтом со школьным другом Володей Соловьевым на конкурсе в городском парке. Их дуэт занял первое место с песней Петра Лещенко «То, чего ты так просишь, сделать не в силах я».

– Так-так-так… Ты, оказывается, известный певец, а от нас это скрывал?! – с деланым возмущением воскликнул Эдик.

– Да разве от вас что-нибудь скроешь? Да и какой я, к черту, известный?

– Не знаю, не знаю, – подхватил Юра. – Что-то нечасто мы слышим твое пение.

– А кто виноват, что вечерами вы болтаетесь неизвестно где? Мы уж давно могли бы не то что дуэт – квартет организовать и выступать вовсю, – парировал Исай.

– Так! Шейнис, ты нам зубы не заговаривай. Сегодня же достаем гитару. Где угодно. Ты же слышал – скоро в колхоз, а там без гитары никак.

– Во-во, туда и девчонки едут, не забывай.

– Я так понимаю, что у него там пол Калуги поклонниц, что ему твой колхоз?

– Да прям, ребята, какие уж там поклонницы? – обиделся, кажется, Шейнис, и глаза его как будто погрустнели.

– А что? Скажи еще, что нет.

– Конечно, нет. Была в свое время одна девушка. Я и песню для нее сочинил. Но это все в прошлом.

– Так она не пришла на твое выступление?

– А как бы она пришла? Я даже не знаю, где она сейчас. Должно быть, в Москве. Она туда уехала два года назад.