Шрифт:
1986
VI
ИЗ КНИГИ «ИНТЕРВАЛ И СТУПЕНЬ» (1987–1988 гг.)
1987
МОЛЧАНИЕ
Иисус молчал...
Матф. 26, 63
Бог, как странник, лишенный крова,Города обходил ночами:Кто поведает муки Слова,Обреченного на молчанье?В тяжком обмороке камней —Бог, подземных глубин немей!Но травинка грунт пробивает,Немоту – голосок чуть слышный:Это в новую ночь ВсевышнийК нам единственным звуком взывает,Самый ясный и самый целебный – Звук,Согласный со всею вселенной!Рядом – Гласный. И это – так много,Что и птицы садятся на плечи.Но взлетевший от Птичьего СлогаКо святой Человеческой Речи —Знает цену дарам и утратам:Льдистым садом подернуты стекла,И, чтоб Слово навеки не смолкло —Он молчит пред Пилатом...1987
* * *
О, близость мелодий!Различья развей:К единой свободе —Давид и Орфей!Единство воспело,И нет уже двух —Влекущее тело,Провидящий дух!Два слившихся дискаПобед и обид —О тайна единства:Орфей и Давид!И сумрак, редея,Пропустит рассвет,Где нет иудея,И эллина нет!..1987
ЗОРИ ПРЕД ТЬМОЙ
Слышу: умер старик Смыслов.С ним, соседом, мы были чужие —Не встречались, хоть рядом жили,Не сказали за жизнь двух слов.Но пред тем, как сады зацвели,Он на солнце стоял у забора:«Лучший срок наступает!Скоро Будет свадьба у всей земли!..» —Так сказал он. И это слышалТолько воздух весенний и я,А душа поднималась все выше,Золотые секунды лия.Лучший день! У меня – на восходе,У него – на закате души.Но и зори пред тьмой хорошиВ набегающе-нежной природе.Мы – наперсники этого дня.Мне старик, умирая, кивает.Он, чужой, вразумляет меня,Что чужих на земле не бывает.Боже Господи! Ты ведь знаешь —Мы, как рыбы, дрожим на песке...Для чего же Ты нас покидаешь?Для чего Ты стоишь вдалеке?... 1987
* * *
Я – Дух, Я – Дух, Я – Пламя,И Мне подобных нет:Я высшими мирами,Как ризою, одет!Но я открылся нищим,И золотист и тих:Сравнить Меня им не с чем,Иного нет у них...1987
ИЕРОНИМ
Мы с лапы львиной яблоко сорвем,Орла стихам научим:Иероним беседует со львомВсезнающе-дремучим.А тот следит, прищурившись в веках,Игру контрастных пятен,И текст на трех священных языкахЕму без слов понятен... 1988
* * *
Истина – гуще осеннего садаВ сумерках, и недоступней для взглядаТайные тропы, сокрытые в ней,Бывшие летом рассвета ясней.Корни, кусты, травяные владеньяСкрыло от разума Грехопаденье,Истины свет загустился в белок,Полный провалов, пещер и берлог.Роза средь ночи бессильна – и властна,Правда во плоти черна – но прекрасна,В дуплах дремучих страшна, но права:Ангел, взывающий из вещества! 1988
СЕРБИЯ
<Из Цикла>
<1> ЯБЛОКО
Подобрал бы то яблочко, съел бы я,Да далеко оно откатилось!Дионисий прошелся по Сербии —Виноградом украшенный тирс.Дионис – во святительских ризах,Вновь аттический выдался век,Храм лобзанья – Акрополю близок,Но запутанней синтаксис рек.Подобрал бы то яблочко спелое,Да оно закатилось в Прилеп,Раскололось – златое и целое —На ручьи диалектов и лет,В счет Аида – четвертая Аттика,Оскудел огневой студенец.Ярых вод наговорная практикаНе излечит сердец. 1988
<2> ПАВА
Из ворот избы беседнойВыбегал ручей жемчужный,Увидал малец недужный —Улыбнулся, бедный,Как он бросился на травы,Чтоб собрать тот жемчуг ценный,Вдруг слетает Свет НетленныйВ виде яркой Павы:Клювом жемчуг собирает,Под цветные крылья прячет,Перьем солнечным играет —А парнишка плачет:«Пожалей меня, больного,Перед лютой зимней стужей,Ты оставь мне хоть немногоМаленьких жемчужин!Сколько ты уже склевал их...Хоть оставшиеся эти —Три денечка белых, малыхПодари мне, Свете!»Пава, перьями играя,Слез и слов не замечаетИ, остатки добирая,Хлопцу отвечает:«Не оставлю, мой хороший,Ни жемчужинки единой, —Будешь схвачен холодиной,Снегом запорошен,Чтобы сердце приуныло,Чтоб душа твоя остыла.И когда тебе земныеСтанут дни постылы, —Вновь слечу к тебе я Павой,И, к земному не ревнуя,Жемчуг весь тебе верну яВместе с горней Славой!» 1988
VII
ИЗ КНИГИ «ШКОЛА БЕГЛОГО ЧТЕНЬЯ» (1989–1990 гг.)
* * *
Опять весна беснуется,Божествует душа,И адом пышет улица,И небом изошла.О, как ты смотришь пристальноНа зелень – как в меня!За деревянной пристанью —Речной трамвайчик дня.А с кем я в детство робкоеПлыл дымом по реке, —Под строчкой спит короткоюВ полынном парике...Вновь май сошел, некошенный,Мальчишеской стопой,Трамвайчик светел, кожаный,И я плыву с тобой —Пока во сне встречается,Что ветер надышал,И надо всем качаетсяВоздушный жаркий шар,Пока прозренья белый стихБежит к реке, патлат, —Растет Любовь из прелостиИ страхов, и утрат. 1989
НАДГРОБЬЕ
Два оленя охраняютДрагоценную коронуНа надгробном сером камне.Поперек зима легла.Развороченные кроны.Город Ровно.Путь неровен.Это руки Аарона.Впереди – январь и мгла.Впереди – двуликий Янус.Ты пройди, а я останусь,И в двусмысленную данностьЖизни бежевой вгляжусь:Что-то сплошь намВстречи с прошлымПредстоят: нас водят за нос,Лишь для видуВ двери выйду —И рожденным окажусь.Два оленя скачут гордо.К сожаленью, надпись стерта,И корона увенчалаИзначальный, общий рок.Плотник, пекарь иль сапожникКак сумел, меж дел тревожных,Ты взрастить оленей нежных,Чем стяжать корону смог?Галаадских бег оленейПо надгробьям поколений,Псалмопевца умиленье:«Как олень спешит к воде —Так, презрев земли двуличье,Я Твое взыскал величье,Сбросив имя и обличье:Нет меня... Но Ты – везде!..»