Как только он показал на меня – давай первым, я уже не сомневался: готовится какая-то гадость. Но приказ есть приказ, лезу внутрь. А там теснотища, жара, которую я сначала сильно не ощутил. И вдруг гаснет переноска, такая маленькая лампочка в стальной сетке. Я подумал, перегорела, назад к люку, а он задраен. Вот тут до меня дошло, во что я влип.

Пока залезал, устраивался, пока через люк воздух какой-никакой шел, я ничего толком почувствовать не успел. Да и что почувствуешь за пару минут? А как ткнулся в закрытый люк, так сразу оглушило от страха и жары, нехватки воздуха. Тут я всю силу воли в кулак собрал, йогу вспомнил.

Наконец, понемногу успокоился, расслабился и почти спокойно принял решение. Снял фланку, укутал ей голову, оставил только дырку дышать. Ботинки, по-флотски, под задницу. Основное место упора, чтобы не поджарить. Ремень к ногам, под пятки. И все это в темноте, в жаре. Вот и нахватал ожогов, был-то без тельняшки. Замер на трех точках, пятки на ремне, задница на гадах, голова и плечи на фланке.

Расслабился полностью, дыхание отрегулировал, пульс сбил до семидесяти ударов. Впал в легкое забытье, внушая себе и почти реально представив, что я на берегу моря, загораю, и мне так не хочется лезть в холодную майскую воду. Вот эта ледяная вода все время присутствовала в моем сознании, воображении, создавая иллюзию холода. Так и медитировал, потеряв счет времени. Главное не паниковать, чем ты спокойнее, тем меньше влаги теряешь, меньше шансов получить тепловой удар. Надо настроиться на что-то хорошее, которое вот-вот исполнится. Люк откроют и меня вытащат. Не век же мне угорать в этом аду. Воздух хлынет свежий, и я уйду спать в кубрик.

– А обо мне, почему не думал? Честно, думал обо мне в тот момент?

– Нет, конечно. Если бы я тебя представил, то, конечно, голой. И у меня бы сердце точно выскочило из груди. И фиг бы я тебя, когда увидел, не говоря уже о другом. Прости, подружка, я там думал только о холодном море, ледяной воде. Как мне хорошо греться на солнышке. Как мне не хочется лезть в эту воду, что просто морозит. Хоть и солнце печет со страшной силой.

Светка опять обиделась, услышав слово, подружка. Пришлось ее уговаривать, разубеждать, просить прощения. Правда, совсем не понимал, как из-за такой ерунды можно конкретно ссориться. Смеясь, клялся, что никакая она ему не подружка, а любимая и единственная. И она под поцелуями, и словами, так ласкающими слух, как и от нежных прикосновений рук, постаралась забыть это противное слово, торопя парня продолжить рассказ о своих флотских злоключениях.

– С йогой и жарой все понятно, ты поподробней уголовные моменты освещай, чтобы знать, что нам эти уроды предъявить смогут.

– А там ничего уголовного нет. Просто неадекватное поведение матроса, потерявшего сознание от жары. Я свои действия не контролировал, находясь в полуобморочном состоянии.

– Правильно, наши адвокаты все так и преподнесут. А как ты выбрался? Или тебя вытащили?

– Оставшиеся снаружи ничего не слышат, не подает признаков жизни матросик. Обычно, кто туда попадал, начинали долбить в люк ногами, пока конкретно не вырубались, а тут тишина подозрительная. Подождали еще минуту, и мичман приказал отдраить люк.

Ребят из нашего кубрика он убрал, на другие работы перебросил. Остался сам и двое каких-то первогодков – корейцев. Они вскрыли лючок, посветили внутрь, а я лежу в полном отрубоне. В котел такой чистый и холодный воздух хлынул, что я мгновенно стал соображать, что к чему, потому и не спешил выбираться.

Страх совсем пропал, осталась ненависть к этим гадам. Вот и лежу трупом испеченным, жду эвакуации. Мичман перепугался, не стал никого в помощь звать, сам в котел сунулся. Пытается меня поближе к люку за ноги подтянуть, но мощей не хватает. Он еще сильней поднапрягся, и дело вроде бы пошло. Я змеей сокращаюсь, помогаю, значит.

И вот когда ноги были у самого люка, я правой прицелился, а за левую, как раз мичман тянул, четко и припечатал ему правой ногой в подбородок. Хоть и расстояние было небольшим от его морды до ступни, удар получился хороший. С винта, крутнулся всем телом против часовой стрелки.

В результате у этого козла сотрясение мозга, зубов передних как не бывало, и в нижней челюсти трещина. Для него, я думаю, эксперименты с котлом закончились навсегда.

Матросик-кореец, увидев харю мичмана, вылетевшего из котла, так перепугался, что сразу вызвал командира БЧ. Тот как раз был обеспечивающим по кораблю. Примчавшийся кап два, увидел израненного подчиненного и тоже, не думая башкой, влез наполовину в котел. И сразу попал в захват моих ног. Правая нога давит под подбородок снизу вверх. А левая тоже вверх, только под правую руку. Кап два попытался скинуть ногу с горла, но его правая рука встретилась с моей левой. Мы пальчиками сплелись – сцепились так, что его суставы хрустнули, и «бычок» сразу успокоился в ожидании спасения извне. Двадцать минут торчал жопой из люка, пока матросы не догадались вскрыть еще один люк. Как только тот открылся, я отпустил бедолагу, и отполз на старое место, снова потеряв сознание. А может и вообще в чувство не приходил, и все сотворил в бессознательном состоянии.

– Ну, это ты будешь на суде говорить, если до этого, конечно, дойдет. А вообще-то, ты зря это заварил, много минусов получается. В закрытом военном суде никто не поверит, что ты все это творил, ничего не соображая, влепят по-полной.

– Не получится, значит, узником совести буду. Но, думаю, что до разборок дело не дойдет, вы же приличный компромат набрали.

– Понятно, что не допустим до этого, но расслабляться все равно не стоит. Что с тобой сделали, когда из этого котла извлекли?

– Вытащили за ноги, не церемонясь, и окатили ведром забортной воды. И я мгновенно пришел в себя. Заодно и пословицу на себе проверил, из огня да в полымя. Врача на корабле в ту ночь не было, так что отволокли меня в кубрик и бросили на шконку. А после обеда под конвоем отвезли на гауптвахту, я и сам не понял, почему именно туда.

– А потому. За избиение мичмана, раз. За попытку нанести тяжелые телесные старшему командиру, два. Подержали бы тебя там с месячишко, пока следы от ожогов пройдут, да дело юридически обосновали, подготовили, и прямая тебе дорога в трибунал. А что ты хотел? Один покалечен, у второго от жары и стояния в неприличной позе чуть инфаркт не случился. А что прикажешь делать с болью? Только под суд и не как иначе. Хорошо, что ты соизволил позвонить, и мы завернули дело на другой путь. От армии тебя уже не отмажешь, так что придется дослуживать. А вот где, – Серж позаботится к твоей выписке. Думаю, что все будет в порядке.