– Так, славный князь! – буркнул новгородский посланник. – Однако ты имеешь за это не только наше уважение, но любой нужный товар! Пусть ты отвозишь все добро могучему государю, но за это он добр к тебе и ласков! Где же твоя забота?

– Будет и забота, – покраснел от досады московский князь, – когда государь меня пожалует и спросит о вашей земле!

– Но ведь государь тебя спрашивал обо всех делах? – возразил настойчивый новгородец. – Но ты все ходишь вокруг да около!

Узбек-хан с усмешкой слушал, как русские пререкались между собой по-татарски, и скептически качал головой.

– Нет между вами справедливости, – пробормотал он, – и я вижу, что никогда не будет!

В это время раздался сильный шум – визг, пронзительные женские крики – и в приемную залу ордынского хана ворвались здоровенные татарские воины, с трудом волочившие трех рослых белоголовых девиц, которые упирались изо всех сил, пытаясь кусаться, драться и даже плеваться на своих конвоиров.

– Ну-ка, замолчите! – крикнул на них новгородский боярин и что-то добавил на неизвестном для ханских вельмож языке. Сильные женщины сразу же успокоились, перестали сопротивляться, кричать и позволили ханским воинам беспрепятственно довести их до трона.

– Что ты сказал им, хитроумный урус? – спросил, сгорая от любопытства, Узбек-хан. – Почему они замолчали?

– Да ничего хитроумного, государь, я не говорил, – ответил новгородец. – Я им только поведал на шведском языке, что они пребывают в твоем дворце, государь, и что ты для них – великий конунг! И не просто конунг, а конунг среди всех конунгов! Я еще прибавил, что если они будут послушны, их жизнь станет легкой и приятной, а если будут противиться, то мы их тут, всей толпой, без жалости познаем!

– Ха-ха-ха! – затрясся, глядя перед собой, ордынский хан. – Ох, уж потешил ты меня, новэгэрэ-урус! Я давно так не смеялся!

Вслед за ханом засмеялись и его приближенные. Захихикали также русские князья: Иван Даниилович, стоя на коленях, и Константин Михайлович, лежа на полу.

– Вставай и ты, глупый Костэнэ! – сказал в промежутке между приступами смеха, Узбек-хан. – И сядь по нашему обычаю рядом с этим глумным Иванэ! Этот урус из Новэгэрэ куда как умней его и приятней голосом! И знает наш язык так, как надо! Учитесь у него, Иванэ и ты, жалкий Костэ! Уже не первый год сюда приезжаете, а слушать вас невозможно без смеха! – И он снова захохотал, поддержанный подданными.

Шведские пленницы молча стояли и с гневом смотрели прямо в лицо молодого хана. Иногда они что-то между собой говорили, отнеся веселье окружавших их людей на свой счет. Ордынский хан все смеялся и почти не замечал беловолосых красавиц. А девушки были, в самом деле, необыкновенные: они превосходили ростом даже своих крепких мускулистых конвоиров. Молодой хан Узбек, отличавшийся достаточно высоким ростом, был не намного выше шведок. Все девушки, несмотря на белизну волос, тем не менее, отличались друг от друга оттенками белого цвета. Волосы у одной из них отливали золотом, у другой – голубизной, а у третьей – были с рыжеватым оттенком. Глаза же у всех имели сходство – были пронзительно-серые. Все три девушки отличались стройностью и богатством форм: несмотря на нелепые восточные халаты, наброшенные на них ханским казначеем, их выпуклые груди и плоские животы хорошо выделялись через пестрые ткани. И хотя красавицы подчинились окрику новгородского боярина, они вовсе не являли собой полную покорность. Было хорошо видно, как они гневались, слыша смех окружающих. Наконец, одна из девушек, не выдержав оскорблявшего ее шума, подняла вверх руку и что-то громко сказала.

Ордынский хан услышал незнакомые звуки и пристально посмотрел на своих новых рабынь. Но раз взглянув, он уже не мог от них оторваться! – Хороши девицы! – подумал хан и даже на мгновение оцепенел от радости. – Скоро я их познаю!

Как только ордынский повелитель перестал смеяться, успокоились и его подданные. В приемной сарайского дворца установилась полная тишина. Ханские вельможи, приподнявшись на своих подушках, с интересом разглядывали диковинных девушек.

– Скажи-ка, пузатый урус, – произнес, придя в себя, хан Узбек, – как твое имя?

– Федор, государь! – быстро ответил тот.

– Я доволен, Фэдэрэ, этим неожиданным подарком! – кивнул головой ордынский хан, все еще глядя на белокурых красавиц. – И освобождаю твой город от наказания! Спокойно живите и почаще привозите нам добрые поминки!

– Мы, государь, отдаем все наши подарки и «выход» московскому князю Ивану! – возразил новгородец.

– А Иванэ не утаивает ваши богатства? Все ли он привозит, как надо? – нахмурился хан Узбек.

– Все, государь! – пробормотал новгородец.

– Ну, тогда пусть все будет по-старому, – кивнул головой Узбек-хан. – Я назначил этого Иванэ большим коназом Суждалэ. Он будет отвозить в Сарай вашу общую дань! Ну, да ладно об этом. Скажи-ка мне, Фэдэрэ, а все эти красавицы – еще девицы? Ваши люди не обесчестили их по дороге? Говори мне только правду!

– Никто не осмелился, государь, познавать этих женок! – поднял руку новгородец. – Но здесь только две девицы, одна же – бывшая жена шведского воеводы, убитого в сражении! Но она еще молода и вполне сгодится на ложе!