Шрифт:
***
Мой поезд уже отходил.Ты шла с чемоданом, вздыхая.О, как он тяжел тогда был!И я все курил, представляя.Мелькали за окном столбы,А ты уже дверь открывала,И в комнате было светло,Но ты уже дверь зажигала.И лампочка дала тепло,Пусть даже совсем небольшое,И стало уютно, светло,И дров, если нет, то не горе.И ты теплотой своих глаз,И строгим, и пламенным сердцемСказала зиме: «Убирайсь!С Весною не можешь быть вместе!»В квартире враз стало теплей,Старуха-зима убежала,Забыв на оконном стеклеУзоров каких-то начало.***
Как сон прекрасный я тебя запомнил.Такое не забудешь никогда.И чудные мгновенья нашей встречиОстанутся со мною навсегда.Твоя веселость мне примером служит,Ты правду говоришь всегда в глаза,И трудности, которые встречаешь,Ты не обходишь голову склоня.Как сказка ты прекрасна и чудесна,Как ручеек ты чиста и проста,Как пенье соловья неповторима,И как букет фиалок ты нежна.Я счастлив был, когда тебя увидел,И выше счастья был, когда сидел с тобой,И не было скучнее человека,Когда я был один, лишь сам с собой.Не позабыть мне узкую тропинку,(Как я хотел, чтоб не было конца),И эта узкая, короткая тропинкаОсталась в моем сердце навсегда.Веселый смех и песни, что ты пела,И черные, лучистые глаза,И волосы, и милая улыбкаЗапомнились мне раз и навсегда.Я счастлив буду, если в жизни счастьеТы встретишь. И ты его найдешь. Я верю в то.Я буду радоваться с тобою вместе.И пусть оно тебе будет верно.Сначала у мамы с папой все было хорошо, как, наверное, и в любой семье. Папа очень любил маму и долго ее добивался. Ему не раз за нее доставалось и однажды его даже подрезали какие-то приезжие мужики – геологи. Мама и в самом деле была девушка видная, да нраву не робкого. Многие на нее заглядывались. И летчики у нее были в ухажерах, и много других местных ребят. Папа наш взял своей настойчивостью. В нем очень много хороших качеств. Уверена, что мама не вышла бы замуж за недостойного мужчину. Он обладал большим чувством юмора. Там, где он был, всегда было весело. Мог смешные вещи произносить с серьезным видом и даже не улыбнуться, когда все вокруг будут заливаться смехом. Он всегда очень много читал. И писал стихи. Немало из них было посвящено маме. А еще маму подкупило то, как он общался с другими детьми. «Будет хорошим отцом» – подмечала мама про себя. В общем, многолетние папины ухаживания и его постоянное присутствие рядом привели к совместному браку. Первенца Наташеньку ждали очень сильно. Папа ее очень хотел. И Наташа рассказывала, что всегда чувствовала себя любимым ребенком, особенным. Так приятно это было слышать!
В самом раннем детстве я помню его эпизодические появления. Помню, как он играл с нами в жмурки, водил в кино и в пельменную. Я младшая, и воспоминаний у меня, к сожалению, не так много. Думаю, что если бы эти воспоминания написала Наташа, то ей было бы, о чем написать. Больше о нем знаю из рассказов мамы.
Вообще, сравнивая их, я понимаю, что они были слишком разные. И, видимо, трудно было ужиться двум противоположностям. Брак распался. Я, будучи ребенком, не осознавала того, что расту не в полной семье, не чувствовала абсолютно никакого дискомфорта от этого. Мама старалась дать нам все, что могла – свою любовь и заботу. И нам с ней было хорошо. Но, думаю, что если бы рядом был отец, то было бы еще лучше. Я до сих пор заглядываюсь на отцов, которые играют со своими детьми, проводят с ними время, гуляют, куда-то ходят. В нашей жизни этого не было. И мне как-то чудно смотреть на все это, и невольно спрашиваешь себя: «Неужели отцы могут любить своих детей? Неужели они им нужны?» Мне не знакомо чувство – как это, сидеть на коленях у своего отца? Наверное, он целовал и обнимал нас, но я этого не запомнила, к сожалению.
Осознанное сближение с ним у нас было, когда я уже выросла. Мне было уже чуть больше 20 лет. И я решила познакомиться с ним. На тот момент мне казалось, что если он пройдет мимо меня, то я его даже не узнаю – настолько смутными были воспоминания о нем. Я написала ему письмо. Он ответил. Помню, что я была очень рада этому. Я верила и не верила своим глазам, что мне написал он, мой папа. Так у нас завязалась переписка. И вскоре он пригласил меня к себе и я, конечно же, поехала. Мама в то время как раз уехала к Наташе. Помню, что я чуть не проехала мимо его станции. Благо, что он замаячил в окне вагона. На тот момент у него уже была седая борода, хотя без нее он выглядел бы намного моложе. Он жил тогда с женщиной. В нашу первую встречу она вела себя идеально и очень мне понравилась. Меня встретили пирогами и шаньгами. Но в следующий раз уже я поняла, что она очень неравнодушна к алкоголю. Она и при мне не удержалась, и, не стесняясь меня нисколько, прилично так выпивала. Наш же папа никогда не был алкоголиком. Да, он мог выпить в компании по праздникам, но не так, чтобы каждый день и постоянно. Я поняла тогда, что жизнь с ней, с этой женщиной была для него тягостной. Было видно, что он не любил и не уважал ее. Многие говорят, что он всю жизнь был однолюбом и никого так и не смог больше полюбить, как нашу маму. Очень печально. Потому как эта любовь никого не сделала счастливым. Он был несчастен по-своему, а мама – по-своему.
Эта женщина уехала от папы, собрав все свои и его вещи и оставив его ни с чем. Когда он вернулся из своего любимого леса, то дом был абсолютно пустым. Вывезли все. Даже папину одежду и обувь. И теперь он у нас так и живет один. Со своей свободой и независимостью. Изредка его навещают ягодники и охотники из города, да соседи. Папу там уважают. Но он так уже привык к своей размеренной и отшельнической жизни, что кажется, что и там в его глуши люди досаждают ему общением. Он у нас какой-то волк – одиночка. Ему хорошо, когда он один. И похоже, что никто ему не нужен, не смотря на то, что он нужен другим. Так уж он у нас устроен.
Когда я бываю в родном городе, всегда стараюсь заезжать к нему на его станцию. Папа, конечно же, бывает рад. Точно знаю, что он скучает и ждет в гости. И любит. Только любовь у него какая-то не такая, другая. А вообще, он до сих пор сохранил в себе свое чудесное чувство юмора. Смешит меня и анекдотами «кормит», так что мы весело проводим там у него время.
Зовем папу в гости к нам – не едет. Предлагаем переехать поближе – не хочет. Готовы купить дом потеплее и посветлее – не надо. Почему? Ведь мы рады помогать ему от всего сердца. Неловко ему, что ли… Я иногда размечтаюсь – вот взял бы и приехал ко мне. Я бы была очень рада. Погостил бы у меня, мы бы с ним погуляли по городу, побаловала бы его пирогами. Ведь мы теперь сами стали взрослыми и отлично понимаем, какая это непростая штука – жизнь. Никто папу ни в чем не винит. Уж так получилось, что у них с мамой не сложилось. Не у них одних. Но невольно сравниваю его с мамой… Она обязательно бы приехала, если бы была жива… И вспоминается детская песня: «Папа может быть кем угодно. Только мамой, только мамой не может быть!». Это точно. Никогда. И поэтому смиряюсь… Папа – это не мама. И он в этом не виноват…
Да, так уж получилось, что она воспитывала нас одна. Сначала родилась желанная Наташа. Потом – желанный Андрюша. Мама очень хотела сыночка. И даже загадала: «Если будет мальчик, то пусть будет походить на меня!» Так и случилось! А потом родились мы с Димой – двойняшки-малыши. Я знаю, что мама нас тоже хотела. Просто, конечно, для нее была неожиданность, что там не один малыш, а целых двое. Мама поднимала и воспитывала нас одна. Без бабушек и нянюшек. Без других мужчин в доме… Мама никогда больше так и не выходила замуж. И уже потом, когда мы выросли, она говорила, что и подумать даже не могла о том, чтобы у ее детей мог появиться какой-то другой отец, еще какой-то «дядя», который бы ходил по дому, посапывал бы, и не дай, Бог, еще бы и помыкал нами. Вы можете сказать, что, мол, конечно же, при такой ораве ребятни никто бы и не осмелился посмотреть в мамину сторону, мол, испугался бы. Но скажу вам с уверенностью, что еще как бы и осмелился! И смотрели на маму еще как! Ведь все было при ней – и красота, и ум, и хозяйственность, и интеллигентность… Просто, по всей видимости, она сама пресекала любые отношения.