– Целую ваши деньги!

Марина затихла, слушая его удаляющиеся шаги. Олег отпустил ее. Она стояла у открытой двери, опершись о косяк, кусая губы.

– Пошли в дом, – Олег мягко обнял ее за плечи, – все, лапочка, все, не надо. Завтра ты осознаешь все, и станет легче.

– Ты откуда знаешь? – еле прошептала Марина.

– Знаю, – так же тихо ответил он. – Я знаю, – твердо повторил Олег.

Марина закрыла дверь и прошла на кухню. Налила полстакана водки и выпила залпом.

– Э, э, девочка! Давай-ка будем закусывать! – Олег отрезал колбасы и сделал бутерброд. – Ешь! Жуй, кому говорят!

Марина автоматически жевала, прислушиваясь к горячо разливающейся в желудке волне. Хмель ударил в голову, и внутреннее напряжение постепенно исчезало, ноги обмякли, все мысли улетучились. «Как легко! Хорошо как и просто стало. И совсем даже водка не зло. Во всяком случае, дешевле американских психологов. А причем здесь психологи? И вообще, зачем они нужны? Тем более, американские…»

– Олег, налей мне еще.

– Может, не надо?

– Ой, слушай, давай сам «не надо». И перестань меня опекать.

– Я только начал. Болеть ведь завтра будешь.

– Завтра и полечусь.

Олег не отходил от нее весь вечер. Она то плакала, то смеялась, вспоминая что-то, потом затихала надолго, то вдруг начинала рыдать, куря сигареты одну за другой. Олег немного побренчал на гитаре. Уложив свою внезапную, бесчувственную женщину, он убрал со стола, проветрил кухню и вымыл посуду. Потом он долго курил у окна, не думая ни о чем, как должное принимая все происходящее с ним. Марина в розовом, с синими пионами, шелковом халатике лежала рядом с Машкой, свернувшись калачиком и поджав колени к подбородку. «Поза эмбриона. Ищет защиты». Олег, замерев, стоял и смотрел на невесть откуда свалившихся на него женщин. «Странно, теперь это мои девочки… А раз мои, значит, больше ничьи».

***

Утром Марина не смогла встать. Голова разрывалась от жуткой боли. Запах вареного кофе вплыл в комнату.

– Я тебе кофе сварил. Доброе утро, лапушка!

– О-ой, нет, Олег. Только не кофе, не сейчас. Плохо как… Принеси тазик, меня сейчас вырвет…

– Я уже принес, еще с вечера. У кровати стоит.

Марина резко склонилась к полу. Калугин тихонько вернулся на кухню. Он достал из холодильника водку и налил стопочку. Приготовил кефир и еще, на всякий случай, пива. Ну что-то же из всего этого изобилия Мариша выберет. Вернувшись в спальню, Олег увидел безликую, совершенно никакую Маринку. Бледная, с черными кругами под глазами, пересохшими губами, она лежала, натянув одеяло на нос.

– Я страшная, не смотри на меня.

– Не смотрю. Я тебе попить принес, что будешь?

– Воду. Не могу ничего.

– Мариша, по правилам, надо немного водки выпить.

– Это опохмел. Я никогда не похмеляюсь.

– А зря. Организму легче будет. Послушай бывалого.

– Олежа, не могу, правда.

– Надо через силу. Ну, давай!

– Давай кефира, что ли…

Марина сделала несколько глотков.

– Маша спит еще?

– Да, спит. Я Милке позвонил, сказал, что ты не выйдешь сегодня.

– А что ты сказал, почему не выйду?

– Правду сказал, что набухАлась вчера.

– Бли-ин, зачем? Стыдоба…

– Нормуль, она не удивилась, баба ушлая, спросила, не вмести ли пили, раз я звоню.

– И что ты сказал?

– Правду сказал. Что вместе.

– А она?

– Сказала: ну вы даете.

– А ты?

– Поржали малость, то-се. Да нормально все, что ты как маленькая?

– Бли-ин… Раз Милка знает, значит, и Славик, и Ирочка твоя.

– Да тебе-то что? Знают, и ладно. Слушай, я за своими шмотками сгоняю, полежишь одна? Я быстро!

– Ладно, давай. Только недолго, а то Машка проснется, а я даже накормить ее не смогу.

– Хорошо! Я пошел. Я мигом!

Кефир пошел следом за вчерашними закусками. Маринку полоскало беспрерывно. После каждого приступа она через силу пила простую воду и думала о том, что ее новая жизнь началась с тяжелого похмелья. «Надо курить бросать, как кошки во рту ночевали…» При воспоминаниях о сигарете Марину снова начало рвать. Дочка проснулась часам к одиннадцати, когда Марина уже могла более-менее дойти до кухни.

– Мама болить?

– Да, Машуня, мама болеет, головка бо-бо.

Марина сварила кашу, стараясь не вдыхать запах приготовленной еды. Ее мутило. Олег пришел к обеду.

– Что так долго?

– Скучала?

– Тяжко. И мать не вызвать. Убьет, если увидит меня такой и мужика чужого.

– Не надо вызывать никого, справимся. Я на Болотный ездил.

Марина промолчала.

– Слышишь?

– Слышу, не глухая. Мне спросить, зачем?

– Я с Татьяной объяснялся. Сказал, что мы расстаемся и что у меня другая женщина.