Ветер…

Упругий, задиристый, не стареющий…

Откуда прилетел он и в каких таких заповедных далях рождался? На другом краю земли или всего-навсего в нескольких шагах – скажем, вон за тем перевернутым ларьком? И какое, интересно, у этого ветра тело? Возможно, такое же гладкое и окатистое, как у горной речки? Наверное. А если так, значит, ветер – существо женского пола. Ведь только женщины обладают телом. У мужчин, стариков и детей – всего-навсего руки, ноги и рты. Женщину можно сравнить с книгой, мужчину – нет. Только женщина раскрывается и распахивается навстречу, – только читай, не ленись, а мужчины – народ замкнутый.

Лебедь медленным взором обвел город. Господи! Наверное, здесь не менее миллиона квартир. Какое страшное количество! Сто тысяч домов и миллион каменных пещер. В половине из них – перестук с голосами, полуночные призраки, скрежет протираемого извне стекла. В этот мир ломилось, заглядывало и принюхивалось – ЧУЖОЕ. Иная жизнь не желала ждать, когда освободится место. Вакантная площадь делилась загодя.

Склонив голову, Лебедь прислушался к доносящимся снизу голосам. Это Санька допрашивал вновь прибывших. И наверняка успел уже продемонстрировать свой страшный револьвер. Не для того, чтобы попугать, а так – для важности. Символы убийства давным-давно превратились в символы авторитета.

С неожиданной ясностью Лебедь вдруг осознал, что это его последняя партия. Больше детей ему найти не удастся. Что-то произойдет и что-то существенно изменится в его жизни. В самое ближайшее время.

Уже через каких-нибудь полчаса они сидели в особняке Поля и вовсю дымили дармовыми сигарами. Даже Пульхен не удержался и понюхал одну из них.

– Бери-бери, не стесняйся! – подбодрил Поль. – Все реквизировано у барыг. Самым наичестнейшим образом!

– Наичестнейшим? – белесая бровь Пульхена усмешливо изогнулась.

– А как иначе, полковник! Тем и живем. И всяких там антимоний не разводим.

– Мда… – протянул Борис, оглядывая собравшихся. – Я вижу, народ здесь собрался разнополый и разноплановый, а посему без эмоций опять не обойдется.

– И это нормально, старик! – воскликнул Поль. – Важно только, чтобы эмоции были кон-струк-тив-ные! Будь уверен, ахинею про инкубаторы и светлое будущее без смердящих родителей мы здесь городить не станем.

– Действительно, не станем? – Воздвиженов усмешливо покачал головой.

– Не станем, не сомневайся.

– Вот и трогательно! Не будем плакать. А для разгончику – чего-нибудь горяченького. Мой придворный поэт прочтет свеженький акафист, челядь, ясен пень, спляшет. Если, конечно, пожелаете.

– Насчет челяди лучше бы воздержаться, – буркнул Пульхен.

– А я так не против, – возразила Мадонна.

На том и порешили. То есть поэта и пару здешних философов пригласили, остальных оставили скучать за дверьми. С грохотом водрузив на стол ящик с бутылками, Поль объявил:

– Какая политика без градуса? Россияне иначе не умеют.

Фраза опять же была нацелена в полковника, но Пульхен ничем не ответил.

Чуть позже под заунывные распевы придворного пиита Поль растолковывал собравшимся свою «центральную идею»:

– Мне эта муниципальная власть тоже, как репей на причинном месте. Вот я и предлагаю: чего тянуть? Возьмем да разгоним всех к чертовой матери. Как матрос Железняк. И будет у нас свое коалиционное правительство.

– Ты хоть знаешь, что это за штука – коалиционное правительство? – поинтересовался Боря Воздвиженов.

– Ясен пень, знаю. И бояться нам нечего. Не та, как говорится, коллизия. Состав введем смешанный, без национальной шизы – с военными, ученой братией и так далее. Главное – чтобы никакого сибаритства, никаких фраков и никакого выпендрежа, наоборот – все как можно скромнее. Народ это любит.

– Только не надо за весь народ, хорошо?

– А я не за весь. Только за низших, так сказать, представителей.

– Ерунду ты мелешь, – сказал Вадим. – Уймись.

– Хорошо, пропускаем!

Мадонна приблизила губы к уху Вадима.

– Ты, говорят, сестренку свою перевоспитывать взялся?

– Это мое дело.

– Разумеется, твое. Только ведь женщины общий язык быстрее находят.

– Не понял?

– Я к тому веду, что могу помочь. Как-никак свои люди, а опыт кое-какой имеется.

– Спасибо, обойдусь, – Вадим передернул плечом. Желая смягчить резкость ответа, похлопал Мадонну по руке. – Да нет, правда, не надо. Как-нибудь справлюсь.