– Ну, смотри…

Тем временем Поль продолжал гнуть свою линию.

– И нечего с ними церемониться. А то разводим коллизии! Вы вокруг оглянитесь – во что они, ворюги, город превратили. Вот я и предлагаю собрать всех в огромную шеренгу – и к стенке! Люди сейчас злые – поймут.

– Это-то и страшно, – вздохнул Ганисян.

– Что страшно?

– А то, что поймут. Лучше бы уж не поняли.

– Чудные слова! – Поль помотал головой. – Ну, нет – так нет, – просто разгоним всех к чертям, а на должности настоящих людей поставим.

– Настоящий – это у нас, конечно, ты?

– А хоть бы и я! То есть, я-то сам в лидеры не рвусь, потому как без того лидер. Для этого, братцы, кресло и скипетр не нужны, и попробуйте разубедить меня. Но тут другое дело! Мне за державу обидно! За людей и за город. У власти кучка бездарей, и совершенно непонятно, какие цели эта самая кучка преследует. – Поль закулдыхался в неожиданном смехе. – То есть, главная коллизия в том и состоит, что когда раньше к власти прорывался жлоб, какие-то пустяки, но делались: крутилась политика, торговали кепками, сталь плавили. А сейчас?… Жлоб – он хоть и жлоб, и КПД у него низкое, а все же суетился. Нынешним, похоже, все до лампочки. Не обогащаешься, значит, и стимула нет. Вот и не знают они, бедные, что со своей властью делать. Спасители хреновы!..

– А как насчет тебя? Сам-то ты знаешь, что делать с властью?

– Так я ж – другое дело! Я – бессеребреник! А бессеребреники всегда понимают, чего хотят. И грехи свои знаю, никто не удивит. Полный, как говорится, иконостас: гордыня, зависть, алчность, лень, вожделение, чревоугодие, гнев. Меньше всего – алчности с завистью, больше всего – гнева, Каюсь, грешен, – тем самым себя и оправдываю. Вдвойне грешен тот, кто не сознает, а я сознаю. В этом и разница между нами. Мы сознаем, а они нет.

– Ну, почему же… Им тоже, наверное, кажется, что они сознают. Иначе не устраивали бы этих идиотских заседаний, давно бы разошлись по домам.

– Ага, такие разойдутся! И потом, если рассуждать с твоей точки зрения – им кажется, нам кажется – и все по-своему правы, так вообще никто никогда не стронется с места. Вору думается, что прав он, судье – что он. В результате – беззаконие. Хочешь высшей справедливости, ищи ее где-нибудь на небесах. А здесь земля, милый мой. Мир, как говорится, полный страстей и противоречий.

– Ладно, предположим, мы стали властью. Что дальше?

– А дальше делимся. – Поль яростно принялся загибать пальцы. – Моралитетом командует Мадонна, так? Это, значит, проституция, алкоголь, наркотики и прочая дурдомовщина. Дружиной – как и раньше – Пульхен. Это, значит, грибы, будьдоги, внешняя оборона и прочее. У Ганисяна – дети, у Бори наука и так далее.

– Забавно. И что же в итоге изменится? Мы ведь в тех же должностях и состоим.

– Так в том-то все и дело! – Поль аж подскочил на стуле. – У нас все сосредоточено. У нас! – он даже застучал себя в грудь. – Мы – плавники и хвост этого места! Вот и пора сменить голову. Приведем, так сказать, в соответствие порядок вещей. У меня добровольная армия, у Бори – наука, а у них что? Горстка бывших аппаратчиков, зажиревшая охрана и остатки былой роскоши? Да ведь чушь собачья получается! До интернатов им дела нет, до медицины тоже, – что тогда у них остается?

– Продуктовые склады, например. Подземные цистерны с горючим.

– Вот-вот! Продуктовые склады, бюджетные остатки! – Поль фыркнул. – Власть, мать их за ногу!..

– Значит, что? Революция? – тихо спросил Клочковский.

– Не революция, а эволюция, – поправил Поль. – Возьмем их в тиски и вынудим по-тихому уйти в отставку. Скромная рокировка и не более того.

– А смысл? В чем тогда смысл?

– Смысл в том, что надо работать и искать! – вмешался Вадим. – Спасать население и выводить город из разрухи. Кое-какие наметки у нас уже есть, но попробуй сунься с этим к муниципалитету. Даже если примут к рассмотрению, то засядут за обсуждение и потратят на это месяц, два, если не год.

– И в итоге все равно ничего не решат, – с удовольствием заключил Поль.

– А мы? – спросил Клочковский. – Ты уверен, что мы способны решать?

– Нет, не уверен, – отрубил Вадим. – Но все-таки считаю, что надо попробовать.

– Какое там – пробовать! – вскричал Поль. – Ясен пень, сделаем все как надо. С ними решали – и без них будем! Чего тут думать? Определим приоритеты и вперед!

– И какие же у нас приоритеты? – ехидно поинтересовался Пульхен.

– А такие! – Поль снова выставил пятерню. – Во-первых, поддержим Борю с его сумасбродными идеями. Дадим ему карт-бланш, людишек подкинем, аппаратуру, и пусть пашет. Второе – конечно же, дети. Это же курам на смех – один-единственный интернат на весь город! И это при повальном сиротстве! Приставим к Ганисяну силовика из наших – и в считанные недели наведет порядок. Третье – продовольствие! Тут задача проще пареной репы – изыскать и взять под контроль. Потому как, режьте меня на части, никогда не поверю, что в городе ни черта нет. Осень же на дворе! Уже, черт знает, какой квартал подряд. В деревнях третий урожай, говорят, вызревает. Вот и делаем оргвыводы! Создаем с десяток продотрядов и под охраной на разведку. – Заметив усмешку на лице полковника, Поль снова ударил себя в грудь. – Я же не говорю, что все так просто. Пахать – это не бабочек на лужайках клеить! И не правления проводить. Во всяком случае я лично готов пахать, заявляю ответственно! И гавриков своих заставлю. Потому что хватит уже бардак этот терпеть. Надоело…