– Может быть, погорячились мы тогда, в 1991 году? Может быть, всеми правдами и неправдами надо было сохранить Советский Союз? В вашем понимании, какой строй для нашей страны, в ее теперешнем положении, наиболее приемлем?

– Тот строй, который плавно должен был перейти из советского в постсоветский, сейчас реализован в Китае. И это наши разработки! Разрабатывалась эта переходная модель под руководством Андропова. Именно он начал думать над тем, как можно трансформировать наш советский строй во что-то перспективное. Эти разработки с приходом Горбачева к власти стали не нужны. Кто их взял? Китайцы. И те люди, которые разрабатывали эту переходную модель, живут теперь на два дома – в Китае и в России. Чаще в Китае. То, что из себя КНР сегодня представляет, – придумали мы.

– Не Дэн Сяопин?

– Нет, не он. Конечно, какая-то вялотекущая реформа в Китае шла, но основные, ключевые ее моменты связаны именно с теми событиями, о которых я говорю. Просто Дэн Сяопин был гениален настолько, что ему было все равно, где брать основу, – ему не надо было ничего придумывать, за него все придумали мы.

– Так, может быть, отыграть назад, на пару десятилетий, и попробовать еще раз?

– Бога ради, отыгрывайте. Вон же они, ученые – в Китае живут. В стране, где нерадивых и вороватых чиновников ставят к стенке.

– Ставить к стенке – не признак высокоразвитой цивилизации.

– А как иначе? Можно еще такую модель попробовать, например. Приходишь к чиновнику и говоришь: «У тебя много денег, и мы знаем, что все они награблены. Мы оставляем тебе 0,1 процента на житье-бытье, а вот остальное верни. Сутки на раздумье. Не вернешь – встанешь к стенке». Вы думаете, нереальная модель?

– Думаю, нереальная.

– Но именно так поступили в Бразилии. Приходили к коррумпированным чиновникам и говорили: «Мы вас не тронем, если вернете в казну деньги и уйдете со всех постов». Возвращали как миленькие. С коррупцией можно на самом деле разобраться в пять минут. При желании, конечно. Не надо для этого много людей, нужна тайная полиция, которая будет исполнять обязанности тайной полиции, а не крышевать. Президент Рузвельт не захотел же, чтобы страной управлял Аль-Капоне. В Грузии смогли же справиться с коррупцией. Я не люблю Саакашвили, но он же справился с коррупционерами и ворами в законе. Я разговаривал с грузинскими ребятами, которые все это дело осуществляли – они ночью приехали ко всем, к кому надо, и банально всех арестовали.

– Доходили отголоски этой истории: так как содержать их в тюрьме не было ни денег, ни особого желания, их всех из Грузии депортировали. В Россию.

– Глупости. У них есть специальная тюрьма, в которой содержатся только воры в законе. Кто успел убежать, тот убежал. Остальные сидят. Причем, когда вор выходит на свободу, его тут же, у ворот тюрьмы, спрашивают: «Ты вор?». По воровским понятиям он должен ответить: «Да, я вор». И все, тут же идет обратно в камеру. Безо всякого суда, разворачивают – и назад. Воры у них сидят в тюрьме. Грузины и полицию таким же манером поменяли – взяли и выгнали всех на улицу. Оставили процентов 15 – 20 действительно неподкупных, те обучили новый призыв, который набрали прямо со студенческой скамьи, из обычных людей. Как в России когда-то, в 1920 году. У нас тоже такие люди есть, только они не нужны никому. Воровать – это же идеология такая сегодня. А нам надо найти таких людей, у которых иная не только идеология, но даже биология. Которые органически не могут воровать, лгать. Вот им и передать власть.

– Кто же, по-вашему, всем этим займется?

– Все зависит от личности и от ее масштабов. Тот же Чингизхан появился в нужное время и в нужном месте. Времена на самом деле не меняются, они всегда одни и те же. И нравы у людей одни и те же. Просто надо выстроить правильное государство, иначе ничего у нас не будет – ни образования, ни новой техники. Мы можем сколько угодно кричать о спутниках ГЛОНАСС, но они как падали, так и будут падать, пока мы не решим самую главную задачу. Всегда у нас найдется человек, который отвинтит какую-нибудь гайку, украдет какой-нибудь болтик, без которых спутники не летают. Оттого и нет никакого уважения к нашей стране в мире. Примеры такого неуважения у каждого на виду. Вот последний – наш самолет разворачивают над Турцией, сажают, бьют наших пилотов мордой об стенку, ищут что-то на борту. Да что же это такое! Я вижу сегодня только поэтапную сдачу позиций повсюду. Вот Северный морской путь не можем сами эксплуатировать, давайте его китайцам отдадим. Те с удовольствием возьмут. Но ведь существует же такое понятие, как память поколений. То, что мы выстраиваем сегодня, обязательно отразится на наших детях. И на детях тех, кто управляет нами, в том числе. И начать реформу им надо с самих себя. Только так. И нам всем нужно перестать быть троечниками. Тогда, быть может, что-то путное у нас получится.

Константин ХАБЕНСКИЙ // фото Раифа БАДЫКОВА

Встреча с ним долго откладывалась – сказывался крайне напряженный график Константина Хабенского во время его очередного приезда в Уфу на фестиваль детских театральных студий «Оперение-2013». Иногда даже казалось, что разговора с ним не состоится вовсе – настолько плотным было его расписание. Однако повезло. В один из июньских дней позвонила Гузель Абушахманова – куратор фестиваля – и сказала, чтобы мы приезжали, у Хабенского появилось «окно».

Артист поначалу показался нам совсем не таким, как в кино, – слишком уж уставшими были его глаза. Но потом, в ходе разговора появились и эта знаменитая, сводящая с ума наших женщин улыбка, и потрясающая, тонкая и всегда к месту ирония. И сигареты – одна за другой.

Про полёт души…

– Константин Юрьевич, вы родились и учились в Ленинграде. Этот город, по сути, синоним самого слова «культура». Но вы часто бываете в различных уголках России, скажите, есть разница в мировосприятии и мироощущениях людей, живущих в разных регионах? Чем, например, Уфа отличается от вашего родного города?