– Никто не может этого сделать, отец, - обратилась к старику Польгара.
– Никому никогда это не удавалось.

– Очевидно, правила изменились, - задумчиво произнес Бельгарат.
– Видимо, нам просто нужно принять это как факт. Как по-твоему?

Она кивнула:

– Да, ему нет никакого смысла притворяться.

– Мне кажется, Эрранд, нас с тобой ждут очень долгие разговоры, - сказал старик.

– Возможно, - вмешалась Польгара, - но пока еще рановато.
– Она снова обернулась к Эрранду.
– Ты не мог бы повторить, что пишет Гарион про Сенедру.

Эрранд кивнул.

– "У Сенедры все в порядке - так мне кажется, по крайней мере. Мы теперь друг с другом очень редко разговариваем, так что трудно сказать наверняка. Бренд несколько озабочен... "

– Спасибо, Эрранд.
– Польгара жестом остановила чтение. Затем она пристально поглядела в лицо мальчику.
– Скажи мне, - произнесла она, очень тщательно подбирая слова, - ты знаешь, что произошло между Гарионом и Сенедрой?

– Да, - ответил Эрранд.

– Расскажи, пожалуйста.

– Сенедра чем-то очень рассердила Гариона, а затем он выставил ее при всех в смешном виде и этим рассердил ее. Она считает, что он не уделяет ей должного внимания и все свое время посвящает работе, лишь бы только не проводить это время с ней. Он думает, что она избалованная эгоистка и ни о ком кроме себя не думает. Они оба не правы, но успели наговорить друг другу столько всего обидного, что оба уже отчаялись поправить что-либо в своей семейной жизни. Они очень несчастны.

– Спасибо, Эрранд, - сказала она. Затем повернулась к Дарнику.
– Нам нужно кое-что упаковать.

– Как?
– удивленно спросил он.

– Мы едем в Риву, - решительно произнесла она.

В Камааре Бельгарат встретил в портовой таверне старого друга. Когда он притащил бородатого, одетого в меховую куртку Грелдика на постоялый двор, где остановилась вся компания, Польгара внимательно оглядела пошатывающегося моряка.

– И давно ты уже напиваешься, капитан Грелдик?
– бесцеремонно спросила она.

– А какой сегодня день?
– спросил он, запинаясь.

Она ответила.

– С ума сойти.

Он рыгнул.

– Виноват, - извинился моряк.
– Я, оказывается, где-то потерял несколько дней. А ты случайно не знаешь, какая сейчас неделя?

– Грелдик, - сказала она, - неужели тебе обязательно нужно напиваться до беспамятства, когда ты приходишь в порт?

Грелдик задумчиво уставился в потолок и почесал бороду.

– Раз уж ты об этом заговорила, Польгара... Думаю, что обязательно. Я, собственно, никогда раньше об этом не задумывался, но ты сама сказала...

Польгара наградила его тяжелым, уничижительным взглядом, но в ответ он воззрился на нее с деланным бесстыдством.

– Не трать зря времени, Польгара, - сказал он.
– Я ведь не женат; я никогда не был женат и не собираюсь жениться. Я своим поведением не гублю никому жизнь, и я абсолютно уверен, что ни одна женщина не сможет сгубить мою. Значит, как говорит Бельгарат, вы собираетесь в Риву. Я соберу команду, и мы отправимся с утренним приливом.

– А твоя команда успеет протрезветь к утру, чтобы выбраться из порта?

Он пожал плечами.

– Возможно, мы и врежемся в корабль какого-нибудь толнедрийского купца, когда будем выбираться из гавани, но рано или поздно мы выйдем в открытое море. Пьяные они или трезвые, лучше моих матросов все равно не найти. Мы высадим вас на причал в Риве послезавтра вечером, если только к тому времени море полностью не замерзнет, - тогда нам понадобится чуть больше времени, - Он снова рыгнул.
– Виноват, - сказал он, покачиваясь из стороны в сторону и глядя на нее поблекшими глазами.

– Грелдик, - восхищенно произнес Бельгарат, - ты самый храбрый человек на свете.

– Моря я не боюсь, - ответил Грелдик.

– A я не про море.

На следующий день после полудня корабль Грелдика, подгоняемый свежим морским ветерком, плыл по волнам, закручивающимся белыми барашками. Несколько матросов из тех, кто был в состоянии, нетвердой походкой передвигались по палубе, подтягивая канаты и присматривая за кормой, где, вцепившись обеими руками в румпель, стоял Грелдик с опухшими глазами и страдальческим выражением лица.