Как раз в этот момент, как бы подтверждая показания железнодорожников, мимо с грохотом промчался ярко освещенный скорый поезд. Грохот был такой, что офицер милиции не слышал слов своих собеседников, стоящих от него в каких-нибудь двух метрах.

Отдав распоряжение убрать труп, майор со следственной группой вернулся на вокзал. Перед уходом он предупредил всех железнодорожников о необходимости явиться на следующий день в милицию для дачи письменных показаний. На вопрос начальника станции о результатах работы милиции офицер развел руками:

– Осмотрим территорию днем. Может быть, тогда что-нибудь найдем.

Железнодорожник скептически усмехнулся, но, разумеется, не прокомментировал слов коменданта милиции, а с юмором висельника заметил:

– Хорошо, что моя фамилия начинается на букву «R». У меня еще есть немного времени. Теперь на повестке дня буква «Е».

Эти слова могли оказаться правдой. Уже погибли: Адамяк, Боженцка, Червономейский и Делькот. Все в очередности, соответствующей буквам алфавита. Майор Зайончковский чувствовал, что его охватывает ужас. Он делал все, что в его силах, но, к сожалению, не смог воспрепятствовать очередному убийству.

Сколько их еще будет в таком спокойном и тихом совсем недавно Забегово?!

Командированная из Ченстоховы Барбара Шливиньска приехала в Забегово на четвертый день после убийства Адама Делькота. На следующий же день после прибытия в комендатуру милиции она заперлась в выделенной ей комнате и занялась изучением толстых папок дела.

Майор Станислав Зайончковский заглядывал в эту комнату по крайней мере дважды в день. И всегда видел девушку за столом, заваленным бумагами. «Ну, как там дела?» – спрашивал он и каждый раз получал один и тот же ответ: что у нее еще нет сложившегося мнения о сущности таинственных убийств, которые так всполошили жителей Забегово.

Комендант начал терять терпение. Ну на что годится эта девушка, если за четыре дня она не смогла прочесть несколько папок с бумагами! Дело-то совершенно ясное. Единственная проблема в том, каким способом поймать сумасшедшего, прежде чем он совершит очередное убийство.

– Такая твердолобая или наизусть учит? – откровенничал Зайончковский с капитаном Зигмунтом Полещуком. – Недаром у меня были самые худшие предчувствия, когда я узнал, что воеводство повесило нам бабу на шею.

– Подождем, что она сама скажет, – успокаивал капитан слишком вспыльчивого начальника.

Наконец на пятый день Шливиньска доложила коменданту, что закончила знакомство с делом. Майор принял решение немедленно созвать совещание всех офицеров, так как обстоятельства складывались наихудшим образом. В Забегово началась настоящая паника. Между тем воеводская комендатура, которую столько раз просили о помощи, никакой помощи не оказала, но зато сделала милиции Забегово выговор за плохую оперативность, поскольку здесь не предотвратили очередного убийства, хотя можно было предвидеть, что жертвой убийцы окажется человек с фамилией на букву «D». Зайончковский, когда получил этот «сюрприз» из Катовице, ярился так, что даже Зося боялась войти к нему в кабинет.

И вот все собрались у коменданта. Зося принесла кофе, поставила его перед каждым из офицеров и тихо закрыла за собой дверь. Ей было приказано никого не впускать, даже если все загорится.

– Панове, – майор открыл заседание небольшой группы, – не буду вам ничего говорить, вы сами знаете, какая сложилась ситуация в городе и у нас в комендатуре. Должен признать, что люди, проводившие следствие по этому кошмарному делу, сделали буквально все что можно и даже больше, чем было можно. К сожалению, безрезультатно. Следствие не продвинулось ни на шаг, а уже налицо четыре трупа. Каковы ваши предложения?

– Валяй, Бася, – подбодрил Шливиньску капитан Полещук. – У тебя на этот счет свежий взгляд.

«Уже снюхались, уже на „ты“, – мелькнула у майора мысль. – Полещуку достаточно, чтобы была юбка и физиономия чуть получше печного горшка, и он тут же начинает ухлестывать. Вот бабник! А она с ним кокетничает, скалит зубы».

– Почему я? – защищалась Шливиньска. – Я только пятый день в Забегово. Пусть говорят более знающие.

– Ну хорошо, начну я, – сказал Зайончковский. – Мы имеем дело с каким-то сумасшедшим или извращенцем. С человеком, у которого мания убийства. Убивает беспричинно, заботясь только об алфавитном порядке фамилий своих жертв. Именно бессмысленность этих убийств является главным препятствием в его поимке. Отсутствуют всякие основания для убийства именно Делькота, а не Денбицкого, например, или Дедерко. Случайный состав жертв вызывает панику в городе. Признаю, что наша роль, роль милиции, очень трудна. Мы работаем вслепую. Единственный способ поймать преступника – это захватить его на месте преступления. А поскольку, как нам известно, преступник наряду с другими орудиями убийства использует и пистолет, дело представляется совершенно бесперспективным. Даже великолепно организованная засада может не уберечь очередную жертву от смерти и, что не исключено, повлечь за собой смерть кого-то из наших людей.

– И тем не менее мы должны идти этим путем. Я не вижу другого способа, – поддержал капитан Полещук коменданта милиции.

– Безусловно. Кто поступил на службу в милицию, должен быть готов к опасности, даже к смерти. Но самое худшее то, что мы не можем обеспечить стопроцентной безопасности людям, которым грозит нападение маньяка.

– Людям с фамилиями на «Е», – добавил подпоручник Жешотко.

– К счастью, в Забегово только семь человек с такими фамилиями, – пояснил Полещук, – а в соседних гминах едва наберется одиннадцать. Такой горстке мы еще можем обеспечить личную охрану круглые сутки.