Так – объяснил Холодов, который сейчас командовал обороной – ставили блок-посты в Афганистане, и позже. Да хотя бы и в российской глубинке, на милицейских постах, когда террористическая угроза реально заползла на среднерусскую равнину. Сам профессор, как припоминалось, в той жизни тоже видел такие посты, сложенные из серых бетонных блоков, но о строении их ни разу не задумывался.

Зато сейчас, когда турель с крупнокалиберным пулеметом вдруг дернулась, и поплыла по кругу, нацелившись хищным стволом прямо в Алексея Александровича (так ему, во всяком случае, показалось), толщина стен, их несокрушимость и другие технические характеристики пластмассы вдруг вытеснили из его сознания очень много вещей, казавшихся раньше основополагающими. Может, профессор и пригнулся бы, или даже кинулся назад, на лестницу, оставляя между собой и пулеметом еще и толстый слой камня, но враг, управлявший оружием дистанционно, из глубины машины, не дал этого сделать.

Очередь – даже более громкая и злая, чем у «Корда», прозвучала неожиданно, без всяких попыток переговоров. Безликому противнику было все равно, зачем сюда пришли русские; ему – понял Романов – вообще было все равно, кто пришел и зачем. Уничтожить, разгромить, стереть с лица земли – вот что нужно было сделать с незваными гостями. Алексея Александровича, который поначалу чуть присел, а затем выпрямился, с усмешкой наблюдая, как пули расплющиваются о пластмассу без всякого вреда для нее, собственные слова о «незваных гостях» изрядно рассмешили; он бросил взгляд на Рината и Салима – казанских татар, приведших сюда помощь их русского лагеря, и даже подмигнул здоровяку.

А тот не отрывал глаз от врагов; вот его лицо стало напряженным – это броневая машина перешла к новой тактике. Одним неожиданным броском приблизившись к наружное стене форта, она уперлась мощным бронированным носом в блоки, и взревела двигателем. В этот грозный рев вплетались обиженные тонкие голоса резиновых покрышек, стираемых сейчас об камень силой сотен лошадей броневика. И таким же обиженным и злым одновременно стало лицо Салима, водителя-дальнобойщика, хорошо знавшего им цену.

Строже и сосредоточенней стали лица бойцов, стоявших с оружием напротив двух выходов в проход, отделявший наружную стену от внутренней. Под шумах двигателя враг мог попытаться ворваться в форт; бойцы там были опытные и безжалостные. И профессор Романов перехватил свой АКМ поудобнее. Но атаки так и не дождался. Мотор броневой машины внезапно умолк; внутри ее что-то зло забубнили – слов было не разобрать за несколькими слоями броневых листов и пластмассы. Но вот наступила абсолютная тишина; даже шумное нервное дыхание товарищей рядом умолкло. И профессор невольно задержал дыхание… и шумно выдохнул, когда из за угловатого борта вражеского бронеавтомобиля появился полковник Кудрявцев. Где он прятался; как попал внутрь броневика? Впрочем, на последний вопрос смог дать ответ и сам Романов, и все остальные – надо было только обойти трофей по кругу. Заднего борта у броневичка, как и предполагал Алексей Александрович, не было. Вместо него висел какой-то брезентовый полог, который мог защитить экипаж машины боевой разве что от пыли.

– Сержант! – подозвал к себе командир, и сразу три бравых парня отозвались, шагнули вперед, вытягиваясь по стойке: «Смирно».

Юра Холодов, Виталик Дубов и Ринат Акимбетов – три сержанта Советской армии «ели» полковника взглядами по-уставному, и тот тепло улыбнулся. Потом он что-то видимо вспомнил; улыбка сползла с его губ, а палец постучал по бронированному борту.

– Навести порядок, сержанты, – скомандовал он, – и побыстрее… если мы хотим спасти кого-нибудь.

Парни исчезли внутри машины через тот же проем, а Кудрявцев повернулся к остальным, и прежде всего к профессору Романову, стоявшему рядом.

– Каждые полчаса они должны выходить на связь по рации, – объяснил он, еще больше хмурясь, – если не будет сигнала, капитан Джонсон начнет зачистку.

– Капитан Джонсон?

– Да, – кивнул Александр Николаевич, – тот самый командир карательного отряда. Он тут всем заправляет. Свой же бойцы боятся его больше, чем кролики удава. Еле разговорил одного из них…

Результатами допроса командир делился уже в десантом отсеке «Страйкера» – боевой бронированной машины американских вооруженных сил, в котором, кстати, капитан Джонсон вместе с отделением морских пехотинцев, откомандированных в Ирак, и попал в этот мир. В американском анклаве оказалось на удивление много военных; только полковник Кудрявцев не удивился, а покачал головой:

– Это вам показатель воинского духа американских «миротворцев», а заодно и отношения к ним местных жителей. Уверен, большинство из попавших сюда произнесли все ту же фразу: «Никому мы здесь не нужны!» – сами понимаете в каком смысле. А вообще у этого капитана сейчас осталось одиннадцать бойцов. Все вояки бывалые; да и здесь успели крови пролить немало. Так что драться будут до конца. И заложники к тому же – человек сорок.

– И мы сейчас спешим.., – сержант Холодов отвернул край брезента, и профессор невольно поежился – слишком близко от края пропасти, на его взгляд, гнал «Страйкер» к американскому лагерю Салим.

Полковник перехватил его взгляд; понимающе кивнул, и ответил – и Холодову, и профессору, и всем остальным – а в десантном отсеке сейчас вместе с ним сидело восемь человек; девятый – Салим – удобно расположился в водительском кресле.

– Надо отсечь Джонсона от пропасти – это ведь он придумал такое наказание для строптивых, не желающих приобщиться к американскому «порядку».

– Звучит как-то… зловеще, что ли? – протянул в сомнении Алексей Александрович, – вроде как американцы другой термин применяли – «демократия». А порядок, или «орднунг» – это больше для Германии подходит.

– Точно, – согласился командир, – для гитлеровской. Вот этот Браун и решил продолжить дело фюрера. Собрал всех выживших и отбраковывал все эти дни негодных, не подходящих для будущей американской сверхрасы.

– Он что свихнулся? – не выдержал Анатолий Никитин.

– И это тоже, – командир усмехнулся теперь грустно, – а больше его наверное подвигли на такую бесчеловечную, априори невыполнимую миссию, обретенные здесь способности. Это сильнейший менталист, способный на расстоянии подчинять себе людей; не одного – а всех, кто окажется рядом.