В колониях Понта существовало ополчение, как и в полисах Эллады. Каждый мужчина, внесённый в списки граждан, обязан был защищать своё государство в случае войн. Но реально практически некому было заниматься обучением и подготовкой армии. Города Северного Понта только становились на ноги. Во многих полисах шло активное строительство, у них, как правило, почти не было укреплений, способных защитить город от набегов. Что будет, если в этих местах появятся персы, представить было нетрудно.

Переполненный тяжёлыми предчувствиями, Феодор вернулся на Херсонес, куда вскоре прибыл и Праксидам.

Вопросы, связанные с торговлей, Праксидам и Феодор уладили быстро. Особенно радовало то, что у Феодора была возможность посодействовать беспошлинной продаже товаров в Каркинитиде. Внезапно Праксидам замолчал и посмотрел на Леандра:

– Хочешь познакомиться с местным правителем? – спросил он мальчика, после чего перевёл взгляд на Феодора: – У него сейчас гостят мои друзья из Афин.

– Афин? – глаза Феодора едва на лоб не вылезли. – Неужели эгинец и афинянин могут быть…

– Почему же нет? Мы познакомились, когда плыли на Олимпийские игры. А во время их проведения грешно помнить о враждебности, – усмехнулся Праксидам. – Кроме того, я предпочитаю судить о людях не по городу, который они представляют на играх. Прокл тоже. Думаю, он тебе понравится, и сын у него хороший парень – Леандр сегодня с ним познакомился. Так как?

– Согласен.

– Отлично. Я знавал Мильтиада совсем молодым в Олимпии, когда в играх участвовал его отец. Жаль, что одна из побед стоила Кимону жизни. Знаешь, ведь Мильтиад происходит из рода Эака, который был выходцем из Эгины, так что мы с ним почти земляки. Прокл, кстати, родственник Кимона.

– Тогда понятно, почему ты так к нему относишься.

– Думаешь? Прокл – не Кимон. Он другой. Похож на тебя.

– Или на тебя?

– Трудно сказать. Невозможно быть судьёй самому себе.

– Я бы на вашем месте не стал здесь задерживаться, – заявил Мильтиад решительно.

– Мы и не собирались ждать. Завтра Феодор отправляется в Каркинитиду с другими кораблями, которые идут в Истрию. Думаю, успеем обернуться с товаром за лето, – Праксидам пристально смотрел на Мильтиада. – Или ты имел в виду другое?

– Мы тут постоянно в напряжении. Боюсь, грядут события, которые могут привести к закрытию проливов.

– Дарий? Значит, слухи верны? Он собирается напасть на варваров?

– Всё говорит в пользу этого.

Праксидам подошёл к окну, откуда открывался великолепный вид на море, но вид этот не произвел на него никакого впечатления – лицо его было мрачно. Гектор никогда не видел его в таком настроении. Казалось, бывший борец никогда не терял оптимизма. Но не в этот раз.

– Ему не одолеть скифов, – устало произнёс Феодор. – Он не знает, во что ввязывается. Он не угонится за ними в голой степи, где нет дорог. Персы просто не смогут со своими обозами далеко уйти, а для скифов расстояния не помеха. Дарий проиграет, как когда-то проиграл сакам Кир, испив чашу крови до дна.

– Неужто они так сильны? – недоверчиво спросил Прокл. – Обычные варвары, им нечего противопоставить Дарию.

– Просто ты привык видеть скифских рабов в Афинах, где они подчиняются вашим законам, верно служат государству и правителю, где их мало, а вооружение они хотя и носят, но нечасто пускают в дело. Ваши скифы знают эллинский язык, живут в домах и их можно не бояться. Но понтийские племена совсем другие. Для многих из них война – образ жизни, способ заработать. Эти люди не знают усталости, не строят долговременных планов, но чужие планы умеют путать. Меч, кинжал, лук – скифы знают их с раннего детства, наездники они дай боги каждому, ну а количеству их лошадей можно только позавидовать. Скифов много, у них есть вожди, которым подчиняются не меньше, чем Дарию – его самые отборные дружины. Мне с их старейшинами приходилось вести переговоры, и, поверьте, это люди, не знающие, что такое сложить оружие.

– Ты, похоже, ими восхищаешься? – подколол Мильтиад, однако взгляд его на мгновение стал задумчивым. – Мы тоже не раз имели с ними дело, но в основном через фракийцев. Сам я не могу похвастаться, что много о них знаю.

– О них и мы мало что знаем, но, к сожалению, их силу нам на своей шкуре пришлось испытать.

– Надеюсь, шкура Дария порвётся от такой встречи, иначе вам суждено оказаться в персидских владениях, как ионийцам.

Феодор повернулся к Проклу: – А вы что делать собираетесь? В Афины не вернётесь?

– Нет, – лицо Прокла напряглось, а голос прозвучал сухо и резко. – Пока там нынешняя власть, это небезопасно.

Гектор презрительно глянул на отца, но тот ещё не закончил.

– Алкмеониды собирают силы. Я не хотел участвовать в их попытках отобрать власть у Гиппия, но выбора не осталось. Не собираюсь всю жизнь скитаться по чужим краям или искать новую родину. Я хочу жить в своей стране, и если ради этого придётся воевать с Гиппием, да будет так!

Гектор был потрясён – никогда он не слышал от отца столько воинственных заявлений, никогда он не отзывался так отрицательно о власти и не призывал её свергнуть. Отец казался незнакомцем. Хотя ещё недавно мальчик мечтал услышать подобные слова, сейчас ему показалось, что происходит нечто неправильное. Столь несвойственное Проклу поведение делало его непредсказуемым, а если даже отец мог так измениться, то что говорить обо всех окружающих. Ощущение было таким, словно идёшь по болоту, не зная тропинок, и в любой момент можешь провалиться и утонуть в мутной чёрной жиже. Гектор поёжился.