Избавившись от пут, Шанал тут же села и трясущейся рукой попыталась пригладить волосы.

– Боже, это было ужасно. И казалось таким реальным!

– Сны иногда бывают чересчур яркими, – кивнул Рейф, садясь на постель рядом с ней. Он еще не совсем избавился от щупалец собственного кошмара. – Хочешь поговорить об этом?

– Я… он… нет, не слишком, – сказала она, обхватив себя руками и слегка вздрагивая. – Спасибо за то, что разбудил.

– Без проблем. Оставляю тебя досыпать.

Он уже взялся за дверную ручку, когда она позвала:

– Рейф?

– Угу?

– Я знаю, это, возможно, неприлично… – Она осеклась.

– Что именно?

– Не мог бы ты остаться со мной сегодня? Я не хочу быть одна. Остаться здесь? Она спятила? Черт, может, это он псих?

Он тихо вздохнул в полумраке. Очевидно, так и есть.

– Конечно.

Он подождал, пока она устроится, и лег поверх одеял.

– Спасибо. Понимаю, это абсурдно, но какой-то частью сознания я постоянно жду, что Бертон вот-вот войдет в эту дверь.

– Вот уж вряд ли. Он даже не знает, где мы.

– Вот и хорошо, – вздохнула она, обдавая его плечо теплым дыханием. – Э… а ты не замерзнешь без одеяла?

Вряд ли, если учитывать, с какой скоростью кровь прокачивается по венам. Неужели эта женщина понятия не имеет, как привлекательна, с распущенными волосами и в тонкой футболке, – его футболке, которая никак не скрывала полноту ее грудей или форму сосков, натягивавших застиранный хлопок.

– Не замерзну. Доброй ночи.

Он демонстративно закрыл глаза, хотя все еще чувствовал ее взгляд, и вынудил себя дышать мерно и медленно. И вскоре услышал, как она дышит в том же ритме. Тогда он открыл глаза и повернул голову на подушке, чтобы смотреть на спящую девушку.

Черные волосы тенью лежали на белой наволочке. Ресницы – темные полумесяцы на щеках. У него все сжалось внутри. Возможно ли, что во сне она еще красивее? Видимо, потому, что она казалась мягче, более доступной. Открытой ласкам. Он сжал кулаки, полный решимости не коснуться шелковистого водопада, не обвести контур скул. Он снова закрыл глаза. Ночь будет долгой. Очень долгой.

Шанал проснулась с чувством безопасности и приятного тепла. За иллюминатором слышался шум дождя. Сильные руки, слегка припорошенные темными волосками, обнимали ее. Она прижалась к очень сильной, очень теплой и очень голой груди. Мощная волна истинно женского восторга разлилась по телу. Даже сквозь простыни она ощущала твердое доказательство его возбуждения и инстинктивно потерлась об эту твердость, прежде чем поняла, что и с кем делает.

Она слегка отстранилась и взглянула в лицо Рейфа. Голубые сонные глаза смотрели на нее.

– Доброе утро, – застенчиво прошептала она и тут же раскаялась в том, что шевельнулась и разбудила его.

Он разомкнул объятие, сел и потер лицо.

– И тебе доброе утро. Хорошо спала?

– Как ребенок, благодаря тебе.

– Прекрасно.

Он встал и направился к двери, прежде чем Шанал успела возразить. Но что она могла сказать? Попросить остаться и обнять ее?

Она зарылась лицом в подушку. Да и что тут поделать? Вчера она была готова выйти за другого мужчину, а сегодня хочет, чтобы Рейф остался и еще немного смял простыни вместе с ней? О чем она думает?

Шанал вынудила себя встать с постели и наскоро ее застелила, прежде чем пойти в ванную. Приняла горячий душ, снова натянула джинсы и футболку Кэтлин, дополнив их толстым свитером Рейфа, который нашла в сумке, оставленной в ее комнате. Свитер был чересчур ей велик, конечно, и доходил до бедер. Она закатала рукава и посмотрелась в зеркало. Не слишком смехотворно, и притом она здесь не на показе мод, верно? Нет, нужно держать голову высоко и понять, как можно решить финансовые проблемы семьи и что делать, если она потеряла работу.

Абсурдно считать, что Бертон позволит ей сохранить должность главы исследовательской лаборатории. Мужчина вроде него вряд ли снесет публичное унижение. Хотя, помня о его умении обращаться с прессой, Шанал была уверена, он уже придумал что-нибудь подходящее и не потеряет лицо. Но при этом ему, несомненно, нужно обвинить кого-то, а кого же, как не ее? Так что нет, работу она потеряла.

Шанал любила свою работу со страстью, которая не распространялась на любую другую часть ее жизни. Работа была для нее всем. Хотя она всегда надеялась найти такую же любовь, как между родителями, и ту, которая расцвела между Этаном и Изабел. Кстати, в ее отсутствие Шанал была счастлива целиком сосредоточиться на своих исследованиях. Конечно, это приносило не физическую, а эмоциональную награду, не говоря уже о признании и похвалах за хорошо сделанную работу.

Но если у нее этой работы не осталось, нужно искать ее в другом месте. Мысль о поисках работы в то время, как болезнь отца прогрессирует, послала по спине ледяной озноб. У них почти не было родственников в Австралии. Оставалось надеяться, что Бертон будет великодушен, не станет держать на нее зла из-за отказа выйти за него замуж и не внесет ее в черный список всех исследовательских фирм в Австралии, хотя вряд ли позволит сохранить место в «Бертон интернешнл».

Стук в дверь ванной ворвался в ее мысли.