Леша вдруг обиделся:

– «Услуги мага». Видел я этих магов! Дури нажрется, ублюдок, и ползает по стене. У него круги перед глазами, зрачки как блюдца, а он прорицает. Я одного такого прорицателя, Серега, бил чугунной сковородой по голове. Не веришь? Не вру! Чугунной сковородой, она еще горячей была. Моя вторая баба пекла блины, а прорицатель приволокся с Федюней, есть такой таксист в Савеловском автопарке. У него геморрой с детства. Блины горячие, мы еще и водочки поддали. Ну я и подмигнул прорицателю: вот, дескать, все хорошо, все получилось, а ты, мол, там говорил! А прорицатель почему-то обиделся. Он, дескать, вообще ничего не говорил, он, дескать, молчал все время! И вообще ему не хочется говорить со мной. Здорово распсиховался. Ну, я ему и врезал. Чтобы наперед не молчал.

– Он что, правда, был прорицатель?

– Может и был. Не знаю.

Выпуклые глаза Леши бесстыдно зажглись:

– «Опытный гражданин Западной Германии познакомится с миловидной русской женщиной для дружеского общения и путешествий». Ишь, тоже мне. Вычислим – задавим. С таких сразу надо брать деньги! – резко решил Леша. – Сколько выложит, столько и брать. И чайником, чайником, чайником его по морде! Пусть дальше путешествует с немиловидной медсестрой и в инвалидной коляске. Или вот, – процитировал он. – «Принятие наиболее правильных решений с использованием вашей интуиции». Как тебе?

И шумно обрадовался:

– Вот, Серега, нашел! Это по-нашему!.. «Пишу разные поздравления в стихах и к любому событию». Вот, Серега, это наш, это коренной человек! Я таких здорово чувствую. Так сказать, сразу принимаю правильное решение с использованием интуиции. «Отслужу, моя подруга, будем вместе выпивать…» Был у нас такой же вот коренной парнишка в воинской части, всем дедам оформлял дембельские альбомы.

– Серега! – вдруг обомлел Леша, выпучив заблестевшие от бессмысленного напряжения глаза. – «Ищу колдуна, знающего вуду»! Это кто ж такая? Это что ж за вуду. Скорей объясни. Может быть, китаянка?

Сергей объяснил.

Леша обиделся:

– Хватит!

Он даже выбросил газету в открытое окно салона.

– Хватит! Не надо нам никаких колдунов. Ишь, нашелся мне, вуду! Не просто так, а именно вуду! Я-то думал, что китаянка, а это вуду, видите ли, метод. Нет, с меня хватит! – резко решил Леша. – Не надо нам шестируких женщин! Не надо нам педиков, сумчатых, колдунов вуду и прочих германских путешественников-инвалидов! Саша, – (так Леша за глаза называл Карпицкого, своего шефа). – Саша твердо договорился с Лео, что в Выру у нас будет свой юрист. Как только приедем, я сразу возьму этого юриста за грудки. Это как же так понимать? – спрошу я нашего юриста. – Ты вот умный человек, всех обманываешь, так хоть мне объясни. Это сколько ж можно? Откуда у нас в коренной стране столько педиков, сумчатых, колдунов вуду и прочих германских путешественников-инвалидов? Мы разве их не победили? Один мой отец с войны принес полмешка медалей. Откуда снова сумчатые?

Сергей следил за Лешей с некоторой оторопью.

Леша, конечно, только притворялся, будто его сильно пугают все эти колдуны, педики и германские путешественники. На самом деле никого Леша не боялся. К примеру, гаишников вообще не боялся. Под козырьком салона висел у него миниатюрный приборчик, издалека определяющий наличие в эфире сигналов милицейского радара. «Вычислим – задавим, – довольно ухмылялся Леша. – Я мента чую за несколько верст. И тут же принимаю наиболее правильное решение с использованием интуиции».

– В Эстонии часто бываешь?

– А я что, считаю? – удивился Леша.

– Язык знаешь?

– Эстонский?

– Естественно.

– Я что, с нарезки слетел?

– А другие языки?

– Ну, как без этого? – Леша самоуверенно кивнул. – Другие, конечно, знаю. Даже не один. Даже два.

– Ну? – не поверил Сергей.

– Клянусь! – перекрестился Леша. – Два, не меньше!

– Какие?

– Русский, само собой. И еще этот…

– Английский?

– Да ну! Зачем мне английский? Язык марать. Этот… Искусственный…

– Эсперанто?

– Да ну! – Леша заржал: – Язык глухонемых!

И заухал довольно, как филин:

– Со словарем!

Так, ухая, Леша потихоньку приглядывался к Сергею.

А сам Сергей уже уловил важную Лешину особенность. О чем бы Леша ни трепался, какую бы чепуху ни нес, о конкретном деле он никогда не заговаривал. Оставался, как говорится, себе на уме. Трепался действительно о чем угодно, минуты не мог прожить, не потрепавшись, но о конкретном деле по собственной инициативе не заговаривал никогда. Поэтому, наверное, Карпицкий и таскает Лешу за собой, подумал Сергей. Таскает за собой Лешу и свою испытанную секретаршу Карину. И на Лешу и на Карину Карпицкий, видимо, может положиться. Из Карины тоже лишнего слова не вытащишь, вспомнил Сергей. Улыбка до потолка, хоть ложись с ней, а вот узнать что-то о деле…

– Давно с Карпицким работаешь?

Леша заржал.

Почему-то вопрос развеселил водилу.

Но ответил он так, как и ожидал Сергей.

– Слышь, Серега? – ответил он. – Есть у меня приятель. Совсем толковый мужик. Мусорщик. Мусор возит на свалку. Квартира у него, понятно, как у министра, даже лучше. Ну, финская мебель, хрусталь, ковры. Сразу видно, зачем живет человек. У него этих глупых вопросов о смысле жизни нет. К нему придешь, он сразу все понимает. Подмигнет, выставит простые стаканы, бутылочку, все чин чином. Вот, говорит, сейчас тяпнем. Он на всех этих своих свалках привык не выпивать, а вот именно тяпать. А я пальчик интеллигентно отставлю: «Чего это простые стаканы ставишь? Почему не хрусталь? У тебя хрусталем все полки забиты». – «Да ну, – говорит приятель. – Зачем нам, трудягам простым, хрусталь? Зачем нам пачкаться о хрусталь, он у меня для виду. А мы с тобой запросто тянем из простых стаканов!» – «Тяпнуть-то тяпнем, – говорю, – только что это тебя жаба давит? Ты не жмись, – говорю, – мы с тобой заслужили. Давай тяпнем из приличного хрусталя!» А приятель предупреждает: «Знаешь, Леша, я тебя как друга прошу. Если драться начнем, то давай будем драться не возле серванта, а в стороне. Квартира, сам видишь, большая, богатая, все как у людей, места хватит». Я спрашиваю: «А почему в стороне?» Приятель ухмыляется: «Ну, чего непонятного? Хрусталь, он всегда в цене. Хрусталь, он хрупкая вещь. Приличный хрусталь много стоит. Неровен час, поколотим с тобой хрусталь». Я говорю: «Да ты чего? Мы ж с тобой чистые кореша! Зачем нам драться?» А он свое: «Ну, как, Леша. Я-то к драке не рвусь, это ты все рвешься к приличному хрусталю». Вот так, значит, заводится мой приятель с полуоборота. Сильно заводится. «Ты мудак, Леша! – заводится. – Ты сперва заработай на такой чюдный хрусталь! – сильно заводится. – Сам ведь в жизни не пил ни из чего, кроме собачьей черепушки, мудак, а ко мне приперся, я, значит, подавай тебе приличный хрусталь! А? Так что ли? Нет уж, Леша, если драться начнем, то давай драться не возле серванта». Я кричу: «Да ты чего? У тебя на свалках крыша поехала. Какая между нами может быть драка? Мы же с тобой кореша! Да ты и здоровый какой! Ты одной левой жмешь царь-колокол, я против тебя чистый ребенок?» А приятель уже завелся: «Не ребенок ты, Леша, а самый обыкновенный мудак, если не хочешь слушать меня. Ты большой вонючий мудак, Леша. Я раньше даже не знал, что ты такой большой и вонючий!» Понятно, что после этого мы с ним схватились. Победить я не мог, он действительно мужик в силе, но в таком деле важно не победить, а остаться непобежденным, – знающе подчеркнул Леша. – Я в тот день от души наколотил ему хрусталя. Я столько ему в тот раз наколотил хрупкого хрусталя, что уж он-то никак не мог чувствовать себя победителем.