Прашкевич Геннадий
Шрифт:
Леша кивнул.
«Когда ты последний раз получал премиальные?» – поинтересовался Карпицкий.
«Месяц назад».
«Сколько получил?»
Леша назвал неплохую сумму.
«Завтра получишь в три раза больше».
Леша понимающе кивнул.
Выехал он, понятно, заблаговременно, для порядка немножечко покрутился по ночной Москве и без пяти шесть вырулил в Сходне на пустырь, вычисленный им по чертежику.
За большим недостроенным корпусом действительно пристроились три легковых машины. Иномарка и две «Волги». Возле иномарки торчал, как столб, долговязый эст. Ну, точно эстонец, решил Леша, услыхав его выговор. «Не вител я этих тенег, – напряженно повторял долговязый эст. – Софсем не вител, не вру. Опвели меня вокруг пальца». Причина такой напряженности не осталась для Леши тайной: за спиной долговязого торчал человек с «калашом» в руках.
Правда, эст не выглядел напуганным.
На пустыре было пусто и зябко. Неприютно посвистывали в недостроенном здании сквозняки, ночь, собака где-то побрехивала, но эст, напряженно оправдываясь, все-таки не выглядел напуганным.
«Не вител я этих тенег, не вру. Софсем не вител».
Перед эстом на раскладном стульчике неподвижно сидел какой-то человек.
Он сидел спиной к Леше и ни разу не повернулся.
Впрочем, помня наставления Карпицкого, Леша и не сильно-то приглядывался. Его сразу остановили два человека в масках. Ну, прямо как в кино. То Луна выглянет, то покачает фонарь ветром. Ну и эта брошенная стройка. Сквозняки, скука. Люди в масках.
«Кого ищешь, браток?»
«Карю».
«Понятно, – сказали Леше. – Отваливай. Бумаг не будет».
«Мне шеф сказал, – для верности заметил Леша, – чтобы я без бумаг не возвращался».
«Нет проблем. Зароем».
«Но…»
«Ты что, сильно умный? Или слов не понимаешь? Отваливай, тебе сказано. Твоему шефу все сообщат».
До той странной ночи Леша никогда не встречал господина Тоома, и вычислил, что это он, гораздо позже. Оказывается, в ту ночь на господина Тоома наехала московская братва. И кажется, не сама по себе наехала, а по чьей-то просьбе. И не по чьей-то, а по просьбе Карпицкого.
Порассуждав сам с собой, умный Леша понял больше.
Например, он понял, что тот ночной наезд на господина Тоома, видимо, ничего существенного Карпицкому не дал. Ну, разве что заставил господина Тоома спрятаться в Эстонии. Вообще что-то непонятное случилось на сходненском пустыре. Московскую братву нелегко убедить в чем-то, но господин Тоом, похоже, в чем-то их убедил. Иначе братва никак не отпустила бы господина Тоома, не сломав ему шею, и не взяв ничего, кроме обыкновенной долговой расписки. Да и расписку эту взяли в самый последний момент, как бы только для того, чтобы не выглядеть слишком глупо перед Карпицким.
Короче, облажалась московская братва: долговязый эст оказался братве не по зубам. Пришлось отпустить эста.
Ну да, вспомнил Сергей.
Карпицкий, пусть и уклончиво, но упоминал о каких-то попытках вернуть старый долг. Правда, он ничего не говорил о московской братве, но, в конце концов, не самому же Карпицкому брать в руки «калаш».
Вот и ищи правильное соотношение.
С одной стороны интеллигентные беседы, тонкая поэзия, переводы и философия, с другой – московская братва…
Хотя как иначе? Нечего прятать голову в песок. Карпицкий сам вывел этот тезис: выжить! Вот она, философия нового русского бизнеса. Выжить – все равно где. Хоть в гигантском отравленном муравейнике, хоть в столице развалившейся империи, какая разница? Главное – выжить. Отсюда и московская братва с «калашами»…
Впрочем, что мне эта поэзия? – обозлился Сергей.
Неважно, чем ты занимался прежде. Неважно, копал ты землю или был воспитателем в детском интернате, переводил иностранных поэтов или корпел над бухгалтерскими счетами какого-нибудь «Горремстроя», действительно первое твое дело – выжить. Если ходы в муравейнике тесные и кривые, ты должен соответственно ужаться и искривиться, приспособиться к ним, а если на каждом выходе тебя могут сожрать, ты должен сам научиться кусать первым.
Других вариантов не существует.
Это как с эстонскими полями, почему-то решил он.
Вот когда-то ледник притащил тяжелые валуны и обильно присыпал ими эстонские поля. Значит, теперь ты терпеливо вывозишь камни с полей или молча миришься с их присутствием.
Склад противогазов
Спать не хотелось.
И алкоголь не помог.
Ну, Карпицкий, ладно.
У каждой медали есть оборотная сторона.
А вот что делать с информацией о некоем арабе? Все эти поставки кувейтскому сопротивлению, а одновременно – хитрому Навуходоносору из Тикрита и даже для американцев…
Господин Пирсман прав, принципы тут не при чем.
Заперев храпящего Лешу, Сергей спустился в ночной бар.
В баре оказалось пусто. Наверное, настоящая жизнь начиналась здесь только ночью. Только за столиком у окна молча тянули пиво какие-то чересчур аккуратные люди в чересчур аккуратных темных костюмах. Возможно, шведы. Или финны. И еще у дверей задумчиво курила не первой молодости проститутка. По ее невыразительному взгляду Сергей догадался, что особого интереса для нее не представляет.