Впрочем, господин Фельман угостил нежданных гостей коньяком.

Сам хозяин бедной хижины не пил. Наверное, воровство и постоянная готовность к возможному провалу отучили его от пьянства. Уставясь белесыми, слегка запухшими от бесплодной ненависти глазами в Валентину, которого он почему-то посчитал главным, нетипичный эст сказал:

– Эта сволочь, – (естественно, он говорил о господине Тооме), – меня кинула. Я вложил в банк РПЮЭ все деньги, какие у меня были. Я не оставил на черный день ни одного рубля, ни одной кроны, даже ни одной старой копейки, – (господин Фельман, несомненно, преувеличивал). – Если бы я не был от природы осмотрителен, я бы вообще потерял все. Вы понимаете? Но я вовремя раскусил эту сволочь Тоома. Я вовремя понял, что со временем он захочет отобрать у меня еще больше, может даже все, чем я владею, как это несколько раньше он проделал с бедным господином Георгом Хейнке. Бедный господин Георг Хейнке сейчас бедствует. У него подержанный «москвич» и двухэтажный домик без приличной обстановки. Но я не Хейнке, я раскусил эту сволочь Тоома. Раскусил прямо в тот день, когда он представил меня господину Коблакову. У них на шее были массивные золотые цепи! У каждого висело на шее по полкилограмма чистого золота. По полкилограмма, никак не меньше! И вы знаете, – господин Август Фельман презрительно понизил голос, – я совершенно уверен, что пара звеньев на каждой цепи была надпилена.

– Зачем? – удивился Сергей.

– Чтобы сорваться, когда их будут вешать на этих цепях!

Господин Фельман с ненавистью рассмеялся.

Это был нехороший смех, полный желчи, но, видимо, он соответствовал натуре господина Фельмана.

– Этот свой маленький дом я строил почти пять лет! Я был в самом разгаре строительства, а сволочь Тоом меня кинул. Он хотел забрать у меня все, что я заработал за свою долгую и непростую трудовую жизнь. Очень трудную и очень непростую, – подтвердил он кивком. – Если бы эта сволочь Тоом был в силах, он отнял бы у меня даже воздух.

Последнее предположение своей смелостью поразило даже самого господина Августа Фельмана. Но одновременно оно вдохнуло в него новый запас беспощадной ненависти.

– Когда я завязывал деловые связи между этой сволочью и мясоконсервными заводами в России, когда я покупал ему богатый ресторан в Киеве и красивое кафе в Минске, когда я скупал для него удобные промплощадки в Подмосковье, эта сволочь все время пыталась меня обмануть и пустить по миру! Каждый день Тоом вызывал меня в кабинет и фальшиво интересовался моим здоровьем? Понимаете? Он интересовался моим здоровьем! – господин Фельман даже прихлопнул рукой по колену. – И он проделывал это каждое утро! Он смотрел на меня, как на друга, но я-то видел, что он смотрит на меня как на будущего покойника. И он кинул меня! Вам понятно такое выражение?

– Вполне, – кивнул Валентин.

– Вы ведь остановились у господина Лео?

– Да.

– Ага, у Лео! Значит, я прав. Это я про вас слышал. Кажется, вы хотите прижать к ногтю эту сволочь Тоома?

– В некотором смысле.

– Значит, у вас имеется такая возможность?

– Возможности всегда имеются, – туманно ответил Валентин.

– Значит, вы хотите узнать от меня что-то конкретное?

– Вот именно.

– Что?

– А все, что касается деловых связей господина Тоома с фирмами в России, в Эстонии, а также на Западе.

– Всего-то? – с нескрываемым разочарованием протянул господин Фельман. – А порочащие его связи? А его отношения с извращенцами? А издевательства над несчастными проститутками? А патологическая страсть ко лжи? А тайная дружба с людьми, недостойными новой Эстонии?

– И это тоже, – кивнул Валентин. – Нас абсолютно все интересует. Но прежде всего, деловые связи. Фирмы, люди, отношения, каналы, по которым идут товары, естественно, денежный оборот. Вы ведь должны знать все это, вы работали в самом сердце его фирмы.

– Это важная информация, она стоит дорого, – мгновенно насторожился господин Август Фельман. Он даже откинулся в кресле, шумно потянув в себя воздух. Но ненависть к господину Тоому все-таки победила: – Если я дам такую информацию, вы утопите этого Тоома?

– С большой вероятностью.

Господин Август Фельман снова насторожился:

– А что будет со мной?

– Ну, орден вы не получите, – усмехнулся Валентин, – зато сможете уважать себя. Вас это устроит?

– Вполне, – кивнул господин Август Фельман. – А сволочь Тоом?

– А вот господин Тоом, скорее всего, станет известным газетным героем. Возможно, даже очень известным, – подчеркнул Валентин. – Вы сможете прочесть о нем в любой газетке. Сперва в криминальном отделе, а потом, если вам повезет, и среди некрологов.

Господин Фельман просиял:

– Тогда спрашивайте!

Второй бывший работник господина Тоома оказался человеком болтливым и скупым. Он сразу потребовал, чтобы его повели в кафе, устроенное под старым ветряком. Там болтун Антс незамедлительно заказал кофе и коньяк.

– За счет моих друзей, – важно кивнул он официантке. И пожаловался неожиданным визитерам: – Я не могу разговаривать откровенно, пока не выпью капельку коньяка. Это от стеснительности. В нашей семье всегда так делали. Не в моих привычках пить рано, но я чувствую, что мы должны говорить откровенно и на равных.

– Что вы имеете в виду? – удивился Сергей.

– Степень открытости, разумеется.

– Вы не эстонец?

– Послушайте, приятель, – демонстративно обиделся болтун Антс, важно прислушиваясь к мерному шороху крыльев работающего над кафе ветряка. Крылья ветряка, наверное, специально не блокировали, чтобы посетители могли прислушиваться к бесконечному, как время, мерному шороху. – Я гражданин свободной Эстонии. Надеюсь, этого достаточно, чтобы не задавать провокационных вопросов?