Шрифт:
Ряженые Ромео, Меркуцио, Бенволио с пятью другими масками проникают во враждебный дом Капулетти. Ромео отказывается вместе с друзьями плясать, выбирая себе роль факельщика. Выбранная им роль тоже символична: он – свет, который призван осветить тьму ночи, вражду веронских домов Монтекки и Капулетти. Метафора света и тьмы во всем многообразии ее образных вариантов входит крепким звеном в единую метафорическую цепь шекспировских образов любви – смерти. Факел, свеча, огонь – вот метафорический ряд, предшествующий знакомству Ромео с Джульеттой. Впрочем, в этих образах тоже кроется смерть. Недолговечность огня, его пылкая, но кратковременная сила. Вспыхнувшее пламя на мгновение освещает мрак и почти сразу истлевает и гибнет, оставляя горсть пепла.
Ромео
Дай факел мне. Пусть пляшут дураки.Половики не для меня стелили.Я ж со свечой, как деды говорили,Игру понаблюдаю из-за плеч,Хоть, кажется, она не стоит свеч.ROMEO
A torch for me: let wantons light of heartTickle the senseless rushes with their heels,For I am proverb'd with a grandsire phrase;I'll be a candle-holder, and look on.The game was ne'er so fair, and I am done.Меркуцио
Ax, факельщик, своей любовью пылкойТы надоел, как чадная коптилка!Стучись в подъезд, чтоб не истлеть живьем.Мы днем огонь, как говорится, жжем.(Перевод Б. Пастернака, С. 371.)MERCUTIO
Tut, dun's the mouse, the constable's own word:If thou art dun, we'll draw thee from the mireOf this sir-reverence love, wherein thou stick'stUp to the ears. Come, we burn daylight, ho!Ромео, поддавшись уговорам друзей явиться на празднество в масках, одержим дурными предчувствиями. Он вспоминает пророческий сон-предсказание о смерти, и все-таки отдает себя в руки судьбы. Фортуна в пьесах Шекспира играет роковую роль, и уйти от нее невозможно.
Предчувствует душа, что волей звездНачалом несказанных бедствий будетНочное это празднество.Оно Конец ускорит ненавистной жизни,Что теплится в груди моей, пославМне страшную, безвременную смерть.Но тот, кто держит руль моей судьбы,Пускай направит парус мой. Идем.(Перевод Т. Щепкиной-Куперник, С. 330.)Пастернак, один из лучших переводчиков Шекспира, вероятно, тоже проникся этим роковым чувством неизбежности судьбы. В стихотворении «Гамлет», во многом автобиографическом, своего рода завещании потомкам, пастернаковском «Памятнике», он пишет в духе шекспировского чувства судьбы:
Но продуман распорядок действий,И неотвратим конец пути.И еще выразительней в стихотворении «Гефсиманский сад»:
Но книга жизни подошла к странице,Которая дороже всех святынь,Сейчас должно написанное сбыться,Пускай же сбудется оно. Аминь.Подобное чувство испытывает Ромео, а потом и Джульетта. Они не смогли противостоять злой Фортуне.
Мрачный колорит смертельных предчувствий Ромео усиливается издевательскими выпадами Меркуцио по поводу любви Ромео. В шутках Меркуцио полно не менее мрачного юмора смертника (кстати, он тоже вскоре умрет, о чем пока не подозревает).
Меркуцио
Но ты влюблен. Займи же пару крыльевУ Купидона и порхай на них!Ромео
Стрелой его я ранен слишком сильно,Что на крылах парить, и связан так,Что мне моей тоски не перепрыгнуть.Любовь, как груз, гнетет меня к земле.Меркуцио
Чтобы совсем ты погрузился, надоЛюбви на шею камень привязать.Но груз тяжел для этой нежной вещи.(Перевод Т. Щепкиной-Куперник, С. 327–328.)Если настоящая любовь существует, то она подобна вспышке молнии, она озаряет темноту мира несказанной, немыслимой красотой. В ее ослепительном свете меркнет все происходящее, в том числе обыденная красота Розалины. Метафора света, пронзающего мрак, – вот впечатление Ромео от красоты Джульетты.
Она затмила факелов лучи!Сияет красота ее в ночи,Как в ухе мавра жемчуг несравненный.Редчайший дар, для мира слишком ценный!Как белый голубь в стае воронья —Среди подруг красавица моя.(Перевод Т. Щепкиной-Куперник, С. 333.)