Что тоже шло вразрез с теми ценностями, которые с детства вбивались семьей…

Потом мы вместе приняли душ, – с томительным наслаждениям намыливая друг друга в области слегка натруженных половых органов… – затем снова пили кофе.

Программа была выполнена; Тамара улыбалась довольно и счастливо. Я впервые понял, как может улыбаться несколько раз подряд удовлетворенная женщина. И сам я дважды достиг вершины.

Но она не спешила одеваться. Накинула мою рубашку – которую, кстати, я до сих пор ношу дома… – и сидела напротив. Я видел ненароком выглядывающие соски, которые сейчас вдруг сделались невероятно заманчивыми. Задница ее – задница рожавшей женщины – в сидячем положении казалась еще шире и толще, нежели на самом деле. Желтовато-белые бедра растеклись по стулу, но в том месте, где они смыкались, я видел пространство. И шерстистый низ живота – под которым, сомнений не оставалось, пряталось самое лучше, самое желанное, самое важное место на свете. В котором я уже был сегодня, которое сейчас можно было опять рассмотреть. И не только рассмотреть, но даже еще раз потрогать.

И я потрогал…

Разумеется, мы почти сразу же опять оказались в постели.

И прошли все с вариациями еще два раза.

То есть это я влил в нее еще две своих порции. Сколько раз доходила до точки Тамара, я не знаю. Ведь тогда я не умел определять даже момент женского наслаждения…

Вспоминая теперь тот день – один из важнейших в своей жизни – я констатирую личный рекорд.

Который потом не удалось не только побить, но даже просто повторить.

Разумеется, по мере жизни приходил опыт; я научился контролировать ощущения и получать максимальное удовольствие. Действительно ошеломляющее, не сравнимое с короткими вспышками первого раза.

Однако количественный рекорд оказался непревзойденным.

Со своей первой женщиной я смог четыре раза подряд.

Но главным было даже не это, а данная мне

Важнейшим – как понимаю я теперь – оказался факт, что на протяжении нескольких часов безудержного секса Тамара не только не сделала замечаний, но непрерывно восхищалась моими мужскими достоинствами. В которых сам я прежде не находил ничего особенного.

(Хотя теперь понимаю, что в оценке моего размера Тамара оказалась права. Сам я не задумывался о том, но последний действительно превышает среднестатистическую норму. Не по длине, а по диаметру миделя – что на самом деле гораздо важнее.

Разумеется, он смешон в сравнении в гаубичными калибрами порнозвезд – но тех выбирают по единственному критерию, одного или двух на добрую сотню.

Но сейчас я могу констатировать, что в оставшийся далеко позади короткий период свободной сексуальной жизни чрезмерный размер мне отнюдь не помогал. Конечно, при контакте с тренированной – и тоже не микроскопической – женщиной вроде Тамары я не испытывал затруднений. Но в ряде других случаев он осложнял контакт и не давал насытиться.

Потому что в маленькие убежища молодых женщин – не говоря уж о девственницах… – мне обычно удавалось проникнуть не глубже, чем на одну треть. И все равно ощущать, что каждое мое движение разрывает партнершу изнутри и причиняет ей боль. Какая уж тут сладость полноценного оргазма…

Впрочем, хватит об этом. Все это давно прошедшее время. Сейчас я просто вспоминаю Тамару.)

За одну встречу она вселила в меня уверенность в своей мужской сверхполноценности.

С ощущением которой я прошел по жизни.

Этого могло не случиться, окажись на месте Тамары другая.

Что стало понятным сразу.

Окрыленный первым успехом, я уподобился наивному пастуху Дафнису из древнегреческого романа – которому тоже открыла мир зрелая женщина – и ринулся в бой.

В течение недели попробовав еще двух представительниц противоположного пола. С ними все вышло иначе: они мной отнюдь не восторгались – полагаю, совершенно справедливо. После них я мог получить комплекс. Но был уже нечувствителен к критике.

Потому что мне посчастливилось первой познать Тамару, которая несколькими точными движениями вылепила из меня мужчину.

– пел в одной из песен Юрий Иосифович Визбор.

Увы, я не могу применить эту строчку к себе. Жизнь меня не баловала. Даров сверху почему-то не сыпалось. А каждую находку пришлось отстаивать, совершая один из Десяти Сталинских ударов.

Я метался из стороны в сторону.

Я смотрел не туда и видел не тех.

И почти всегда выбирал наименее подходящую цель.

Впрочем, о женщинах в моей жизни можно писать много. Но это окажется грустной повестью, поскольку грустна сама жизнь, где мы встречаемся.

А мне не хочется излишней грусти. В отличие от других, я хочу сделать эту книгу светлой.

Поэтому историю о следующих женщинах оставлю на потом.

Скажу только, что круговорот моих несчастных историй продолжался до тех пор, пока я наконец не встретил Женщину.