С обоих бортов раздался деревянный треск, и через несколько секунд весла приняли положение старта. Гебориец появился из дверцы трюма – его татуировки блестели как фосфор, а глаза расшились до огромных размеров.

– У тебя в подчинении теперь новый экипаж, капрал! – произнес он.

– Наконец-то они проснулись, – пробормотала Фелисин, отойдя от главной мачты.

И тут Кульп заметил причину подобных слов девушки. Отрезанные головы как по команде открыли свои глаза и, словно на шарнирах, повернулись в сторону Геслера. Создавалось такое впечатление, что ими управляла какая-то невидимая рука.

В первый момент капрал вздрогнул, а затем отбросил все сомнения прочь.

– Я не мог о подобном мечтать, даже будучи строевым сержантом, – произнес он, напряженно улыбаясь.

– Твой барабан в трюме готов, – произнес Гебориец, глядя в тень помещения, где сидели гребцы.

– а о парусе забыли, – произнес Непоседа, – и он давно сгнил.

– Занимай место у рулевого весла, – приказал ему Геслер. – До порта слишком далеко – нам ничего не остается, нежели как просто убегать, – он вновь поднял свисток и издал быструю трель. В этот момент послышались размеренные удары барабана. Весла повернулись по оси, их лопасти приняли вертикальное положение, а через мгновение они скрылись в плотной воде и подали корпус вперед.

Корабль застонал, продираясь сквозь корку, которая образовалась на корпусе за долгие годы простоя. «Силанда» накренилась на левый бок и начала медленно поворачиваться – до тех пор, пока быстро приближающийся шторм не оказался прямо за кормой. Вслед за этим весла принялись методично погружаться в вязкую воду, и корабль пошел вперед.

Геслер повесил кожаный ремень от свистка себе на шею.

– Неужели старый император не любил эту старую леди? А, Кульп?

– Твоя радость по этому поводу вызывает тошноту, капрал. Тот захохотал.

Двойные ряды весел помчали «Силанду» с хорошей скоростью. Ритм барабана значительно превышал частоту биения взволнованных сердец пассажиров. Этот звук отдавался в костях Кульпа, от чего он испытывал мучительную боль. Магу было не нужно спускаться в трюм – он знал и так, что в данный момент несколько десятков мускулистых, лишенных головы людей в затхлой атмосфере равномерно поднимают и опускают огромные весла. Это было похоже на какую-то мистическую игру, затеянную волшебством Худа. Глаза мага заскользили по палубе в поисках Геслера и обнаружили его стоящим около полубака рядом с Непоседой. Да, это были очень стойкие люди – гораздо сильнее, чем он был способен ранее предположить. Они возвратились к своему жестокому черному солдатскому юмору раньше, чем Кульп попытался прийти в себя, оставаясь в то же время столь же холодными и бесстрастными, как сердцевина огромного ледника. «Уверенность, выработанная потом и кровью... или просто фатализм? Никогда не думал, что щетина Фенира может быть такой черной».

Шторм сумасшедшего колдуна все еще продолжал преследовать их – гораздо медленнее, чем раньше, однако все с тем же упорством. Маг перешел на ту сторону, где стоял Гебориец.

– Это Путь твоего бога? Старик проворчал:

– Это не мой бог, и это не его Путь. Худ знает, где мы находимся среди Абисса, и, по всей видимости, выбраться из этого кошмара будет непросто,

– Ты излечил рану Непоседы с помощью руки своего бога.

– Да, но у меня не оставалось выбора. У тебя, думаю, тоже.

– А что ты ощущал в тот момент? Гебориец пожал плечами.

– Ощущение, будто сквозь меня проходит какая-то сила. Ты, наверное, сразу догадался, не правда ли? – Кульп кивнул головой. – Неужели это был сам Фенир? – спросил старик.

– Я не знаю... Не думаю, хотя и не считаю себя экспертом в вопросах религии. По крайней мере, не похоже на то, что он как-то повлиял на Непоседу, за исключением того, что излечил его смертельную рану. А для Фенира совсем не свойственно раздавать подарки.

– Согласен, – пробормотал бывший священник, рассматривая полу прикрытыми глазами двух молодых моряков. – В любом случае, он себя еще проявит.

Фелисин села отдельно от остальных, и ее самой ближней компанией оказалась пирамида глазеющих голов. Они ее не слишком волновали – все внимание девушки в данный момент сосредоточилось на Геслере – человеке с костяным свистком на шее. Ее мысли возвратились к Кругу в Унте и священнику, покрытому мухами. Тот момент стал первым столкновением девушки со столь явным волшебством. Несмотря на все истории о магии и диких волшебниках, о магических пожарах, охватывающих воюющие города во всех уголках империи, Фелисин ранее никогда не приходилось сталкиваться с подобной мощью. А сейчас она сталкивалась с волшебством чаще, чем в детстве с подобными рассказами, и каждое новое знакомство оставляло на теле рубец как свидетельство крайней уязвимости обычного человека перед тем, что находилось за гранью его понимания. Волшебство внезапно превратило обычный мир в место ужасно унылого, обреченного существования. Тот день в Унте изменил ее место в жизни или, по крайней мере, ощущение этого места. С тех пор девушка ощущала себя постоянно не в своей тарелке.

«Но возможно, все было не так. Совсем не так. Может быть, я прошла через путешествие на галере, через море незнакомых лиц, бурю ненависти и безумной злобы только ради того, чтобы, наконец, проститься с болью, предначертанной мне моей же судьбой. Может быть, эти люди послали мне избавление».

Она посмотрела на отрезанные головы. Их глаза не моргали – они были неподвижными и сухими, белея, словно яичница на разогретой мостовой. «Прямо как я. Да, слишком много впечатлений. Слишком...»Если бы демоны прямо сейчас появились из воды по обе стороны от бортов, Фелисин абсолютно бы не удивилась, задав один-единственный вопрос: «Где вы так долго пропадали?». Затем она бы обратилась к ним с просьбой: «А не могли бы вы, уважаемые демоны, закончить эту комедию раз и навсегда? Ну пожалуйста!»